— Наглец! — тонко взвизгнули слева.
Верзила отскочил от молодухи, будто ошпаренный. Возмущенная женщина шагнула к нему, занося ладонь для удара. "Пятнистый" ловко перехватил ее руку и заломил за спину, заставив пассажирку упасть на колени. Бедняжка снова закричала — теперь от боли.
— Не рыпаться! — рявкнул прикрывающий, лязгнув затвором автомата.
Приказание прозвучало вхолостую, так как больше никто и не двинулся.
— Повторяю, у нас к вам нет претензий, — громко сообщил верзила, затолкав плачущую молодуху в автобус. — Но порядок — есть порядок!
— Лезть под юбки?! — обиженно всхлипнули в салоне.
— Скажите спасибо вон тому деятелю. — "Пятнистый" показал пальцем на "девятку", где сидел очкастый, после чего принялся за следующего пассажира.
По мере того, как омоновцы приближались к нам с Настей, во мне нарастало напряжение. Я представил, как чужие пальцы сейчас дотронутся до моей жены, и скрипнул зубами.
— Держи себя в руках, — шепнула Настя, понимая мое состояние.
— Попробую…
Напарник старшего нерешительно взглянул на девчушку в пальто и подошел к моей жене. Я закрыл глаза… Открыл их, когда ощутил прикосновение к собственному плечу.
— Повернись, — приказал верзила.
Я повернулся. Настю оставили в покое — она поправляла одежду.
— Предупреждаю, — тихо сказал я омоновцу. — Сунешь лапу мне в штаны — откушу пальцы.
Его глаза в прорезях маски на мгновение выразили удивление, затем сузились в усмешке.
— Уважаю, — похвалил верзила. — Сам расстегнешь и покажешь.
Он сноровисто меня ощупал, наткнулся на удостоверение частного детектива в нагрудном кармане, прочитал его и выжидательно замер. Я демонстративно дернул молнию на ширинке.
— Давай в автобус. — Верзила даже не взглянул на мое исподнее.
Остальные пассажиры уже сидели на своих местах.
— Интересно, что будет теперь? — спросила Настя, беря меня за руку.
— Поглядим… — буркнул я.
Один из "пятнистых" забрался в салон и заставил водителя закрыть дверь, а сам оперся спиной о лобовое стекло.
— Всем пригнуть головы вниз и не поднимать без моего разрешения! — объявил он.
— Вам это так не пройдет! — заверил оскорбленный правозащитник.
— Мы будем жаловаться! — мстительно пискнула яркая дамочка, решив, что коль плащ безнадежно испорчен, то терять ей больше нечего.
— Жалуйтесь, — спокойно разрешил боец. — Потом… Если захочете! — Он заливисто заржал.
Нас лишили возможности видеть то, что творится на воле, но слуха никто не лишал. Неудачные поиски документов вынудили омоновцев вновь подступиться к очкарику. На такую мысль меня навел сдавленный вскрик и едва различимый шум возни за бортом автобуса…
— Бьют? — прошептала Настя, почти касаясь подбородком своих коленей.
— Наверное…
— Если он расколется, нам хана…
Моя жена частенько оказывалась права в собственных прогнозах. Я поежился. Зашипел механизм открывания двери. Тяжелые шаги неумолимо приближались к нам.
— Выходите, — ровным тоном потребовал верзила.
— Зачем? — откликнулся я.
— Надо поговорить.
— О чем?
— Выходите! Судя по дрогнувшему голосу, он еле сдерживался.
— Подчиняемся с неохотой, — предупредил я.
— Сумочку возьмите, — напомнил боец Насте.
В принципе, я мог бы вырвать у него автомат и выгнать обоих "пятнистых" придурков вон из автобуса, однако тем самым поставил бы под угрозу жизни других пассажиров. И закон, и мораль запрещают подобное…
Голова очкарика над задним сидением "девятки" пропала. Оглядевшись, я приметил торчащую из-под куста ногу в сползшем носке и сделал кое-какие выводы…
— Куда вы дели документы? — хмуро осведомился верзила.
За его спиной маячил второй. Взгляды обоих не обещали ничего хорошего. Зато третий боец куда-то пропал — это радовало.
— Где документы? — повторил старший.
— О чем вы, сударь? — высокомерно уточнил я. Он не упомянул о конверте. Значит у нас оставался шанс.
— О документах, что передал вам сосед. Как юрист вы обязаны знать, что сокрытие важных для следствия улик влечет за собой ответственность перед законом.
От столь глупой и длинной фразы сам говоривший запыхался. Ни один уважающий себя мент не изрек бы ничего похожего. Я понял, что очкарик нас не выдал, а ребята блефуют. Расчет прост: сидения впереди курьера пустовали, публика справа не та, чтобы ей можно было довериться. К тому же, частный сыщик… "Омоновцы" применили метод исключения: все сходилось на мне и Насте.