Снег летом сложно сыскать или новые мозги и совесть. Я смолчала и выдавила вымученную улыбку. Ада скривилась и больно шлепнула меня по руке.
— Ай! Я всем довольна, бить было не обязательно, — прошептала, потирая ушиб.
И сдачи дать нельзя, и сама себе пообещала больше не ругаться, как пьяный сапожник. Хотя мысленно я уже представила, как завожу ногу для хорошенького пинка. Жаль, что те слабые проблески магии, которые то и дело пробивались, да и то непонятно почему, сейчас никак не пробуждались. Иначе б я ух! Задала бы жару!
— Для профилактики, — пояснила она, выглядывая в окно. — Не смей дерзить мужу, София. Он не мы, не стерпит самоволия и хамства. Еще не…
Я бы тоже кое–что провернула для профилактики, да только внезапно за окном вдруг что–то промелькнуло. Птица? Камень? Или иной предмет?
В душе появилось непонятное ощущение. А вдруг спасение? Неприятный толчок в бок вывел из размышлений. Женская половина семьи Райтвуд в роли надежного конвоя вели к церкви и оставили перед входом в священную обитель. Каждая родственница напутствовала, высказывала действенный, по ее мнению, совет, а я от души посылала всех в прекрасные, но неэкзотические места. Главное я помню: никому и ни за что не рассказывать о своем нераскрывшемся даре.
Маленькая комнатка пахла благовониями, а по обеим сторонам от меня висели гобелены с изображением красного дракона, который извергал пламя. Я засмотрелась на такое прекрасное и в то же время опасное создание. В воображении величественный зверь оживал, я как будто вживую видела игру света на чешуе и ощущала жар огня. Было не страшно, а… спокойно.
Папы не было. Значит, Эрина оказалась права, а я зря надеялась, что он придет. Я очнулась на удовлетворенном вздохе и негромком кашле.
Заиграла музыка. Я тихо хихикнула. Почему играют похоронный марш? Видимо, хоронят общее хорошее настроение. Помирать, так с музыкой? Определенно. Жить, подавляя истинные чувства? Не желаю. И не смотреть вниз, на чересчур откровенное декольте. И чем думала семья жениха? Видно, все равно, что скажут другие. Или возможно, наказывают за грехи.
Вот история получится… Сын священника женится на распутной девке!
Органная музыка гремела в ушах, а певчий хор голосил, кто на что горазд. Словно подражают орущим кошкам. Краем глаза я взглянула на них и едва не споткнулась. Зато остановилась и неприлично уставилась. Всего наблюдалось девять мужчин и пять женщин, и все как один были накрашены даже хуже, чем дамы из знаменитого квартала красных фонарей. А может, их как раз оттуда понабрали?
Или это всего лишь сон?
— Чего встала? — шикнула откуда–то справа незнакомая бабуля в полосатом черно–белом платье. — А ну иди! Я до смерти должна ждать? И так немолода, а правнуков понянчить очень хочется! — и нагло добавила, тряся сухоньким пальцем.
Это все как–то неправильно. Спектакль. Представление на потеху публики. Будущий муж тоже не радовал, стоя рядом со священником с самой постной миной, какую можно состряпать. Или лучше обозначить его как «оно»? По мере моего приближения, «оно» растягивало губы в улыбке и силился изображать восторг. Чудно. Я почти завидую, потому что освоить этот фокус, да так, чтобы он смотрелся со стороны естественно, не смогла.
Знакомое движение неизвестного повторилось, и я задрала голову вверх. В сводчатых потолках ютились тени. Если это свет свечей падает так, то тот час надо поумерить с жуткими историями на ночь.