— Так точно. Просит коней привязать, чтобы бахчи не потоптали.
— Правильно. Уж вы последите за лошадьми, пожалуйста.
Владимир занялся своими записями и так в них углубился, что до его слуха не сразу дошло какое-то невнятное бормотание.
Перед ним стоял благообразный пожилой туркмен. Низко кланяясь, прикладывая ладонь то ко лбу, то к сердцу, он о чем-то просил. Владимир с трудом понял, что это хозяин кибиток и хочет, чтобы «русский ученый человек» посмотрел его больную дочь.
— Я не врач. Не доктор, понятно? Ничем помочь не смогу.
Но туркмен не уходил.
— Все равно человек ученый... Пропадет девка! Посмотри, может, что узнаешь... — твердил он и так умоляюще смотрел на Обручева, что тот неожиданно для самого себя согласился.
— Ну, пойдем, только я еще раз предупреждаю, что лечить не умею.
С легким замиранием сердца молодой геолог вошел в кибитку. Она была великолепна. Просторная, чистая. Потолок и стены затянуты пушистым белым войлоком. На полу превосходный текинский ковер. И всюду множество расписных сундуков и шкафчиков, вороха подушек, груды ярких одеял. Видно, хозяева небедные люди.
Туркмен подвел Владимира к низкому ложу, и Обручев был поражен. Перед ним лежала настоящая красавица, с нежным смуглым лицом, длинными тонкими бровями и густыми ресницами. По подушкам змеились темные косы. Одета девушка была в желтые и зеленые шелка, и наряд как нельзя лучше шел к ней. Но глаза больной были закрыты, и, сколько ни окликал ее отец, она не отвечала, вероятно, даже не слышала. Маленький рот был сведен судорогой страданья, лицо горело, девушка металась и стонала.
Робея, Обручев нащупал пульс. Сто двадцать! Сильный жар. Что же с ней? Лихорадка или что-то более страшное?
— Не кашляет? На горло не жаловалась? — спрашивал Владимир хозяина.
— Нет, нет... Ничего не болит... Только вперед холодно, потом жарко.
— Комаров тут много у вас?
— Что? А, комар! Много комар, много. Кругом стоит вода...
— Да, вода стоячая... Ну, попробую дать лекарство.
Обручев дал отцу больной хинин, научил, как завертывать порошки в папиросную бумагу и делать небольшие пилюли. Очень хотелось ему помочь девушке и утешить старика.
Когда путешественники уселись за свою скромную вечернюю трапезу, вдруг появился мальчик с блюдом великолепного плова. Он объяснил, что хозяин прислал ужин в благодарность лекарю.
— Э, ваше благородие, доктором заделались! По вашей милости первый раз за весь путь поужинаем по-человечески, — шутили довольные казаки.
Жирный душистый плов показался Владимиру царским угощением. К тому же вода для чая была совершенно чистая, без дурного запаха и солоноватого привкуса. Видно, хозяин оберегал свой колодец от ветра и скота.
На следующий день Владимир оставил одного из казаков с вещами и поехал с другим искать окончание дельты Теджена. Они добрались до начала пустыни, но дельта сильно разветвлялась и рукава ее уходили в глубь песков. Кое-где виднелась растительность, питаемая по веснам разливом. Зато там, где было много крысиных и сусличьих нор, трава исчезала, кусты сохли и песок, подчиняясь ветру, перемещался с места на место.
Владимир вернулся в лагерь только к вечеру и по лицу хозяина кибиток сразу понял, что его лекарство помогло.
Чуть не плача от радости, старик сказал, что девушка уже не мечется в жару, а сидит на подушках и просит есть, а раньше в рот ничего не брала. Ей лучше, гораздо лучше, и она велела отцу поблагодарить «русского ученого человека».
Владимир на радостях отдал туркмену почти весь свой запас хинина, подарил ему и охотничий трофей — зайца.
— А казак разве есть не хочет? — спросил хозяин.
— Нет, брат, бери себе. Мы ушанов не уважаем. Мы барашка любим, — посмеивались казаки.
— Будет барашек, будет! — пообещал старик.
К ужину он снова прислал русским плов и сочную дыню.
Владимиру очень не хотелось уезжать, не узнав, окончательно ли поправилась девушка, но нужно было двигаться дальше.
Снова красноватая глина такыров, бурая степь, порою кибитки, бахчи и пески, пески...
Они опять изменились, легли холмиками, покрытыми кое-где пучками селина, жесткой травой и даже небольшими деревцами песчаной акации и саксаула. Обручев назвал этот тип песков бугристым. Лошадям новые места давались трудно — снова приходилось то подниматься на холмы, то спускаться в котловины.
Владимир ненадолго заезжал в Мерв, чтобы получить в конторе железной дороги деньги и купить продовольствие. Потом отряд направился по реке Тед- жен к югу.