На столе шумит самовар. Угощение незамысловатое — сибирские шанежки, масло, мед. Гости тесно сидят за столом. Только Ядринцев мерит шагами небольшую комнату. Пять шагов и поворот.
Александра Викторовна молчаливо разливает чай. К этой женщине Обручев относится с особенным уважением. Она сопровождала мужа в его путешествиях, была незаменимым товарищем, великолепным распорядителем. Это очень важно для непрактичного и доверчивого Потанина. Слабая здоровьем, не жалуясь, переносила все трудности пути, длинные переезды на верблюдах, верхом на лошади, иногда под дождем и пронизывающим ветром. Все эти ночевки на снегу, частое недоедание, усталость сделали свое дело. Александру Викторовну мучит ревматизм, в иные дни она кажется совсем больной... Посмотришь в ее серьезное кроткое лицо, когда она хлопочет за чайным столом, и не подумаешь, что это первая русская женщина, побывавшая в глубинах Центральной Азии, отважная путешественница по Китаю, автор многих статей и очерков об азиатских народах.
— Сибирское золото и пушное хозяйство расхищались безобразно! — гремит Ядринцев. — О правильной экономике Сибири никто не думал. А богатства ее немыслимо, невероятно велики. И какой народ! Крестьянство удивительное! Не мудрено: это потомки предприимчивых людей, тех, кто бежал сюда, на новые земли, от крепостничества... Они вынесли тяжелейшую борьбу с природой, выносят постоянный прирост преступных элементов. Сейчас Сибирь — место ссылки, а сюда нужно открыть свободный доступ людям, которые хотят и умеют работать. У сибиряка способности Робинзона! Только не мешать ему, и Сибирь станет новой Америкой, царицей Азии, мировым рынком... Томский университет...
Григорий Николаевич, исподлобья наблюдавший за товарищем, поднимает голову.
— Катков, как известно, писал в «Московских ведомостях», что в Томске образовался целый штат социалистов, собранных со всех концов Сибири, В этой статье он говорит, что сибирские революционные кадры уже готовы, ожидается только прибытие новобранцев в лице томских студентов, а может быть и профессоров.
— Да, отношение к университету просто враждебное. А нужен он Сибири, как хлеб...
— Но он фактически уже существует, — говорит кто-то из гостей.
— А! — Ядринцев, с сердцем машет рукой. — Каких же трудов это стоило! Еще в восемьдесят пятом был готов к приему студентов, а открывается только нынче и то один медицинский факультет...
— В Сибири, как мне кажется, довольно сильная интеллигенция, — вставляет Обручев.
— Без интеллигенции нет общественной жизни, — задумчиво говорит Ядринцев. — Сибирская интеллигенция создавалась медленно, и она еще не многочисленна, но единодушна. Под ее влиянием и купечество стало понимать необходимость культуры для Сибири. Такие богачи, как Цибульский, Сибиряков, по сто пятьдесят тысяч пожертвовали на университет, а Строганов подарил большую библиотеку.
После таких вечеров Владимир Афанасьевич, возвращаясь домой, думал о крае, в котором ему предстоит работать. Любовь этих людей к Сибири, их готовность всем, чем возможно, служить родной земле усиливали его интерес к этой земле, вызывали желание заглянуть в лицо Сибири — страшное и злобное, по мнению одних, и величаво прекрасное, как уверяют другие. Он с нетерпением ждал весны.
А весна, как это часто бывает в Сибири, медлила, порою радовала капелью и журчаньем ручьев под снегом, потом опять отступала перед морозом. Но когда, наконец, тепло победило, все расцвело в несколько дней. Деревья зазеленели, в лугах и лесу закачались лиловые цветы кандыка, похожие на перевернутую бурятскую шляпу, как думалось Обручеву, скоро раскроются крупные оранжевые бубенчики — по-сибирски — «жарки».
Начальник Горного управления Л. А. Карпинский, родственник Александра Петровича Карпинского, у которого Обручев учился в Горном институте, предложил новому геологу приступить к полевым работам.
Сибирские патриоты, подобные Потанину и Ядринцеву, давно мечтали о железной дороге через Сибирь. Теперь о ней заговорили уже серьезно, и было ясно, что и само правительство понимает, как она нужна. Хоть и появлялись еще в печати статьи, где говорилось, что Сибирь — это мерзость запустения и нужно заниматься ее элементарным благоустройством, а не мечтать о железных дорогах, но никто уже не сомневался, что стальной путь по Сибири пройдет. Для будущей дороги местный уголь имел большое значение, и Карпинский хотел, чтобы Обручев разведал месторождение угля близ села Усолье,