— Si, — сказал отец Гэри.
— Хорошо, — по-английски ответил священник. — Allora, cominciamo. Тогда начнем.
Сняв верхнюю одежду, отец Гэри надел шелковый шарф пурпурного цвета и вошел в маленькую комнату, примыкавшую к кабинету. У двери кабинета стояли приставной деревянный столик и четыре металлических стула, два из которых располагались у стены, а еще два были задвинуты в угол. Решив, что лучше вести себя по возможности скромнее, отец Гэри занял место в углу, в паре футов от двух стульев. Комнатка, изнутри казавшаяся даже меньше, чем снаружи, выглядела необычно и была подготовлена специально для обряда экзорцизма. Потолок комнаты располагался очень высоко, что характерно для европейских домов. Вверху стены были крест-накрест оклеены использованной бумагой, а нижнюю их часть на высоте примерно шесть футов закрывала облицовка под дерево. На каждой стене была представлена какая-либо священная картина — на одной стене висел портрет падре Пио в раме, а рядом — нарисованное от руки изображение Девы Марии с младенцем Иисусом, на другой находилась помещенная под стекло пурпурная стола (принадлежавшая отцу Кандидо), а прямо над двумя пустыми стульями располагался черно-белый рисунок: лик Иисуса с терновым венцом. Единственное окно, запертое на щеколду, находилось как раз справа от отца Гэри. При необходимости он мог дотянуться до окна, став на мыски.
Со своего места он разглядел содержимое деревянного ящика, выставленного на приставном столике у двери: изображение святого Франциска, четки, несколько медальонов, рулон бумажных полотенец, деревянное распятие и мягкая бутылка со святой водой — по сути, весь набор инструментов отца Кармине.
В ожидании начала отец Гэри внимательно осмотрел пустые стулья у стены. Покрытие стены прямо над спинками было грубым и исцарапанным — словно кто-то или что-то скребло по стене когтями.
Через секунду вошел отец Кармине, теперь облаченный в мятую пурпурную столу. Священник держал пластиковый пакет, который повесил надверную ручку. Убедившись, что все готово, он скрылся в приемной.
Отец Гэри с недоумением посмотрел на пластиковый пакет: для чего это? Отец Кармине вернулся через несколько секунд, введя в кабинет мужчину, на вид чуть моложе сорока лет, одетого в свитер с вырезом, из-под которого выглядывал воротничок рубашки.
Заметив, что из-за него вошедший сильно нервничает, отец Гэри постарался разрядить неловкую ситуацию.
— Здравствуйте, — сказал отец Гэри и протянул руку. — Mi chiamo don Gary Thomas. Vengo dalla California.
Мужчина с улыбкой ответил на рукопожатие.
— О, Калифорния! Очень приятно.
Пришедший сел на стул, и отец Кармине встал прямо перед ним. Отец Гэри, озадаченный неожиданно теплым приемом, занял свое место и открыл книгу с описанием обряда.
— In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti. Во имя отца, и сына, и святого духа, — произнес отец Кармине, брызгая святой воды из бутылки.
Затем, положив руку на голову сидящему, священник стал по памяти читать молитву о заступничестве, опуская при этом большие куски — если судить по тексту из книги, лежавшей на коленях у отца Гэри.
— Deus, humdni generis conditor atque defensor… Господь, создатель и защитник рода человеческого, взгляни на раба твоего, которого ты создал по образу и подобию своему и теперь хочешь сделать участником славы твоей.
Отец Кармине читал молитву в совершенно умиротворяющей ровной тональности, превращавшей латинский текст в спокойное бормотание.
Время от времени священник, не прерывая молитвы, поворачивался к отцу Гэри, как бы обращая его внимание на очередной из моментов обряда. Хотя отец Гэри то и дело отвлекался, чтобы увидеть реакцию человека на стуле, он изо всех сил старался не упустить ни одного слова капуцина.
Вначале посетитель сидел совершенно прямо, и, пока отец Кармине читал молитву, его глаза были крепко зажмурены. Через несколько минут сидевший на стуле начал покашливать — поначалу слегка, затем кашель усилился и быстро перешел в надсадный. Потом он начал мотать головой из стороны в сторону, будто пытаясь сбросить руку священника. В какой-то момент сидящий попытался оттолкнуть отца Кармине — не грубо, а как бы ненароком, словно был изрядно пьян и не вполне владел своим телом.
Отец Кармине свободной рукой отбивался от беспорядочных выпадов человека на стуле. Не оставляя борьбы, священник продолжал читать молитвы, иногда выделяя интонацией отдельные слова. Когда он выделял слова «Ipse Christus tibi imperat», что означало «Христос приказывает тебе», то слово «imperat» (приказывает) если не выкрикивалось, то произносилось много громче остального текста. Продолжая наблюдение, отец Гэри на всякий случай несколько раз мысленно прочитал «Аве Мария» и «Отче наш».
Человек кашлял все сильнее и сильнее, будто что-то застряло в его горле.
Затем свободной рукой отец Кармине надавил на грудь сидящего, и тот издал звук, напоминавший отрыжку. Как показалось отцу Гэри, звук походил скорее даже на шумный выдох: «У-уухх… х-уу…».
Сидящий продолжал издавать эти звуки еще несколько минут. Затем ни с того ни с сего встал и с все так же плотно зажмуренными глазами попытался отпихнуть отца Кармине, чтобы пройти к двери.
Развернув мужчину за плечи, отец Кармине одним хорошо отработанным движением усадил его обратно на стул. Обряд продолжался еще несколько минут, затем священник вдруг прервал действие, коснулся указательным пальцем лба сидевшего перед ним человека и погладил его по волосам, как старший брат гладит по головке младшего.
Как только это было сделано, непроизвольные движения сидевшего на стуле прекратились, и мужчина открыл глаза. Несколько секунд он оставался на месте, глубоко дыша.
Похлопав его по плечу, отец Кармине дружелюбно спросил:
— Come stai, giovanotto? Как самочувствие, молодой человек?
Еще не вполне сознавая происходящее, человек на стуле посмотрел на священника и кивнул.
— Bene. Хорошо.
В тот момент отец Гэри еще не сообразил, что обряд экзорцизма закончен. От начала до конца процесс изгнания демона занял около двадцати минут.
Пока отец Кармине провожал посетителя к выходу, отец Гэри оставался в его кабинете. Определенно, что увиденное не соответствовало его ожиданиям. Он не видел ни симптомов, о которых говорили на лекциях, ни впечатляющих проявлений, о которых поведал отец Дэниэл. Вместо этого перед ним сидел человек, который кашлял и страдал отрыжкой. Как ни обидно было признавать, отец Гэри чувствовал сильнейшее разочарование.
Следующей в кабинет вошла консервативно одетая светловолосая дама лет пятидесяти. Даму сопровождал муж в слегка помятом костюме. Отец Гэри снова представился и сел в угол. Отец Кармине задал несколько вопросов на итальянском, и из ее ответов отец Гэри уловил что-то вроде: «Не могу принять причастие». Женщина заплакала, и отцу Кармине пришлось ее успокаивать:
— No, по, поп ti devi preoccupare. Нет-нет, вам не о чем беспокоиться.
Отец Гэри отметил, что священник благословил женщину и ее мужа как-то по-особенному трогательно. Чуть позже отец Гэри пришел к мысли, что пастырское значение этого жеста не связано только с этой конкретной женщиной, и решил, что будет поступать так же, когда придет время самостоятельно проводить обряд экзорцизма.
Как и в прошлый раз, отец Кармине возложил руку на лоб женщине, призывая Святого Духа, после чего сразу перешел к молитвенной фазе обряда экзорцизма. Теперь женщина сидела, как каменная. На ее лице не дрогнул ни один мускул.
Посреди церемонии в кабинете неожиданно зазвонил телефон. К изумлению отца Гэри, священник прервал обряд экзорцизма и вышел, чтобы снять трубку. Хотя во время разговора женщина неподвижно сидела на своем месте, она казалась чуть менее зажатой. Судя по ее виду, женщину совершенно не беспокоило, что отец Кармине отвлекся от исполнения своих обязанностей. Отец Гэри, напротив, усомнился в серьезном отношении экзорциста к ее ситуации.