Как только открылась дверь лифта, послышались странный стоны, хохот и всхлипы. Оля вздрогнула. Ей было очень страшно. В тоннеле практически не было света, отчего атмосфера была ещё более нагнетающей. Князь медленно прошёл вперёд, подошёл к одной из дверей, в которое было вделано маленько окошечко, располагавшееся на уровне груди Макса. За дверью стоны раздавались особо сильно. Клирик махнул рукой, подзывая у себе Максима, парень подошёл поближе. Князь приоткрыл окошко и дал Максиму взглянуть на то, что находилось за дверью. То, что новообращённый увидел за дверью, даже его заставило вздрогнуть от ужаса.
В крошечной комнатке находилось человек 30. Им некуда было сесть или лечь, они падали друг на друга, выли, впивались друг другу в лицо ногтями, но это было далеко не самое страшное. Ужасна была их внешность. Во многих практически не оставалось ничего человеческого. Все их тело были покрыты шрамами, у многих отсутствовали ноги, руки, глаза, половые органы, а у кого-то наоборот было несколько рук, одно существо представляло собой двух людей, сросшихся в одного, у другого был зашит рот, выколоты глаза и рука была пришита к телу, у многих были видоизменены конечности, на теле присутствовали странные наросты и опухоли. Все эти монстры бились об стены и друг о друга, стонали, визжали, падали, поднимались и продолжали биться, падать и визжать.
Максим с ненавистью захлопнул окно и заорал на проповедника:
-Да как вы можете, да лучше заживо сжечь на костре, лучше любая смерть, чем это! Да вы, да вы, вы… Хуже Менгеле!
Хиларий начал откашлялся, размахнулся и дал Максу пощёчину, после чего сказал:
-Только что ты, еретик проклятый, оскорбил меня, Братство, пророка Менгеле и самого Interfectorem’а. За такое обычно отправляются к ним!
Князь показал пальцем на дверь. Оля заплакала.
-Говоришь, что это плохо. Пойдём к следующей двери, ты увидишь тех, кто сам захотел стать такими же, как они!
Князь подошёл к следующей двери с окошечком, приоткрыл его и вновь подозвал Максима.
В комнате также находились изуродованные люди, только они вели себя совершенно по-другому и выглядели гораздо приятнее. Их было также много, они также стонали, бились головой о стены и друг об друга, но на их телах не было и следа хирургических вмешательств. Шрамы, покрывающие их, были нанесены не скальпелем, некоторые из шрамов напоминали следы от когтей, а некоторые- ножевые ранения. У многих отсутствовали некоторые конечности и половые органы, а также глаза, уши, носы, губи и т.д..
Максим закрыл окошко, посмотрел на проповедника и спросил:
-Это кто?
-Это… Мы называем их- dedit’ами, это наши братья и сёстры, которые сами захотели стать слепым орудием в руках Interfectorem’а. Кодекс Братства запрещает докторам проводить операции на его членах, если те, конечно, сами не предали его и не стали еретиками. Так вот, они сами наносят себе увечья, а после отправляются сюда, чтобы потерять разум и превратиться в то, что вы сейчас видели. Теперь ты понял, Максимилиан?
-Я не могу так.
-Можешь! И жена твоя может! Вы теперь члены Братства, а как члены Братства обязаны участвовать во всех ритуалах и уважать их. Тем более, стать докторами вам никто не предлагает. Ну, на этом- всё. Я думаю, вам надо отдохнуть. В ближайшее время, я не буду вас беспокоить. Уладьте все ваши проблемы с работой, с родственниками и тогда я вам позвоню и сообщу, что же мы будем делать дальше.
-Хорошо.
-И… Оливия, ты должна отказаться от лечения в больнице. Медицина- величайший грех, за который следует страшная кара. Ты меня поняла?
-Да… Отец…
-Прекрасно. Пойдёмте. Я отвезу вас домой.
Проповедник вместе с новообращёнными поднялись на лифте, после чего попрощались со охранником этого ужасающего места и по той же тропе, по которой пришли сюда вернулись назад и сели в машину, после чего проповедник довёз их до дома.
Две недели прошло с тех пор, как проповедник свозил Максима и Олю в тот ужасный, наполненный болью и смертью бункер. За время в жизни супругов ничего не поменялось. Сектантам они как будто перестали быть интересны, а обычная жизнь как всегда вяло текла вперёд.
По приказу проповедника, Оля сходила в больницу и отказалась ото всех процедур и попыток вылечиться с помощью медицины, тем временем Максим продолжал расследовать дело о вербовке людей в одну и террористических организаций, что для людей его профессии было самым обычным, нечем не отличающихся от других, делом, кстати, через несколько дней язвы на его руке необъяснимым образом исчезли, и кожа стала такой же гладкой, как и прежде. Всё изменилось в среду вечером.