- Слушай, - идя за нами, сказал муж, - родители на выходные к себе приглашали. Может, съездим?
- Давай, - согласилась, устраиваясь поудобнее.
- Пашка тоже приедет.
При имени друга я чуть поморщилась.
- Больно? - обеспокоено спросил муж.
Он помнил первые дни, когда Данька рассасывал грудь, а я сжимала зубы, поджимала пальцы на ногах и терпела - ощущения были не самыми приятными.
- Чуточку, - ответила, понимая, что не могу озвучить причину своей пантомимы.
Если уж я тогда не рассказала Ярославу о поведении брата, то сейчас тем более не стоит.
- Вот и хорошо, - решил муж. - В субботу с утра и поедем. Пойду отцу позвоню, обрадую.
- Угу, - согласилась я, надеясь, что до субботы смогу придумать весомый предлог, чтобы не ехать в гости.
Вот только ничего у меня не получилось. Почему? Надо было знать моего мужа. Ярослав вроде мягкий и покладистый с виду, но именно, что с виду. Когда ему что-то нужно, прет, как танк. Втемяшилось ему в голову поехать к родителями, значит, нужно ехать. Нет, расскажи я ему о причине своего нежелания встречаться с Пашкой, он бы… Даже не знаю, чтобы он сделал. Не со мной, с братом. Поэтому я затолкала свои сомнения поглубже и поехала.
Свекр со свекровью обрадовались нашему приезду. То есть, в первую очередь они обрадовались внуку и старшему сыну, я шла третьим номером, но не чувствовала себя ущемленной. Понимала: для них я вроде как приложение к Даньке и Ярославу. Они, правда, старались этого не показывать, наоборот, всячески подчеркивали, как рады меня видеть, но даже в двадцать четыре года я не была наивной. Ну, во всяком случае, не до такой степени.
Пашка приехал раньше и вышел вместе с родителями нас встречать. Ни словом, ни взглядом не дал понять, что у нас с ним какие-то проблемы или недомолвки. Но я все равно чувствовала себя неуютно и постаралась устроить так, чтобы не остаться с другом наедине.
Но Пашка упертый (это у них с Ярославам общая черта), улучил момент, когда я ушла в спальню, чтобы переодеть сына и поднялся следом за мной.
- Беатка.
- Сейчас я его переодену и мы спустимся, - преувеличенно бодро сказала, не отрывая глаз от пачки подгузников.
- Ты на меня сердишься, - констатировал Пашка и сел на кровать, пытаясь заглянуть мне в лицо.
- Сержусь, - не стала скрывать я.
- Правильно сердишься. Я и сам на себя сержусь.
Я только пожала плечами, не зная, что еще сказать.
- Как мы дальше жить будем? - спросил Пашка.
- Так и будем. Яру я ничего не сказала и говорить не собираюсь, если ты об этом беспокоишься.
- Добрая ты, - невесело усмехнулся Пашка.
- Что-то мне подсказывает, что не тебе на это жаловаться, - начала я закипать.
- А я и не жалуюсь.
- Вот и молодец.
Я сосредоточенно застегивала сыну подгузник, но он (подгузник, а не сын) все никак не поддавался.
- Прости меня, - тихо сказал Пашка и положил руку на мои пальцы.
Я тут же вырвала ладонь и строго посмотрела на брата своего мужа.
- Паш, не надо. Иначе я все расскажу мужу.
- Расскажи, - согласился Пашка. - Пусть он мне по роже надает.
- Если был все было так просто, - вздохнула я. - Ты же его брат, он тебе доверяет.
- А ты? Доверяешь?
- Не знаю.
- Беатка, - вздохнул Пашка, - я тогда все сделал неправильно. Прости, правда. Выпил лишнего, и так стало завидно.
- Мне? - уточнила у него.
- Яру. У него все есть. Он же у нас гений. Работа крутая. Родители им гордятся. И ты.
Я посмотрела на друга. Он сидел, такой жалкий и расстроенный, видно было, что переживает.
- Паш, - сама взяла его за руку, - по-моему, ты несешь полную чушь. Яр, конечно, молодец, но и ты не хуже. Ты университет закончил, в Париже работал. И родители тобой гордятся не меньше, чем им, поверь.
- Работал, - хмыкнул Пашка. - Втюхивал всяким придуркам цветные картинки. А сейчас и вовсе под бочок к старшему брату перебрался. Повис у него на шее, как хомут.
- Неправда. Ярослав недавно говорил, что ты молодец.
- Узнаю брата.
- И от девушек у тебя отбоя нет, - продолжала я гнуть свою линию.
- А замуж ты вышла за него, - упрямо сказал Пашка.
- Вышла. Но ведь ты мне, как брат. И я для тебя, как сестра. Вспомни, мы же с тобой на одном горшке сидели и за игрушки дрались.