– Катитесь к чёрту!..
Звонкий голос рыжей снова прогремел в вагоне.
– Вы, что, заодно с этим подонком? Я никогда не поверю, что нормальный человек захочет терять свободу из-за такого, как он.
– Почему же? Разве Вы знаете Андрея Денисова лично? – ровно спросил главный, подойдя на два шага к толпе.
– Ну, если и так, то что с того? Мне плевать, что он там сделал. Если его судят, значит, так и должно быть, значит, он достоин только этого, – успокаивающие похлопывания и шиканья кудрявой женщины не помогали. – Он должен получить то, что заслужил, вот и всё. Зачем устраивать такое шоу ради какого-то ненормального?
– Мы хотим справедливости…
– Кажется, мы уже говорили на эту тему сегодня, – отрезала рыжая, пошевелив плечами.
– А, да. Такое невозможно забыть. Просим прощения у Вас, что пришлось такими варварскими методами остудить Вашу горящую задницу, – его голос затвердел, стал металлическим, жёстким. Он присел на колено, явно не желая делать ей романтическое предложение, и, приблизив тонкие губы, зашептал: А теперь заткнись, иначе я лично пристрелю тебя.
Главный одним движением поднялся, оправился. Он вырвал у приземистого паренька в черном сумку, заглянул в нее и холодно спросил:
– Где рупор?
– Ты оставил его у водилы, – хрипя прокуренным голосом отозвался парень.
По-армейски развернувшись, главный прошагал в кабинку и вышел, потряхивая белым конусом. Захваченные начинали шептаться. Расстёгивая лёгкую верхнюю одежду, снимая её, они переговаривались короткими фразами и оборачивались на мужчин в чёрном. Те не двигались, равнодушно глядя на них. Девочка перестала плакать, поднимая на папу красные глаза. Мягко он что-то говорил ей, гладя по ржаным волосам, заплетённым в два хвостика. Школьники жались друг к другу, дрожа пальцами и зубами, они наверняка не знали, каково это – быть захваченным силой держащего в руках оружие. В играх всё совсем по-другому. Люди хотели обсудить горячую новость защиты какого-то депутата, обвинённого во всех грехах, которых он не совершал на самом деле или не совершал только для их ведома. Как только они переводили взгляды с одних на других, их возмущение, их покоренная натура восставала, набирала всё больше храбрости.
– Слушайте, ну, разве мы уже не разобрались, что всё это бессмысленно? – снова подала голос рыжая, устало положив голову на плечо.
Главный, вперившийся в часы на запястье, уставился на неё, не сразу поняв смысл слов. Он улыбнулся.
– Ну, конечно, разобрались. Только я же попросил посидеть тихо. Всего несколько минут – и всё это кончится.
– А если ваши условия не выполнят? – прозвучал робкий голос мужчины в форме.
– Как же мы упустили, что среди нас есть должное лицо? Ох, и влетит же нам! – театрально расхохотался главный, держась за живот. – Ничего, выполнят, у них не будет другого выхода.
– Выход есть всегда, – пискнула женщина с широкими карманами.
– Верно, верно! – он оскалился, хлопнув в ладоши. – Но вот у них его не будет.
Он разочарованно закатил глаза.
– И что вы собираетесь делать? – рыжая никак не унималась и явно пыталась разозлить мужчин в чёрном. – Снесете всю ветку к чертям? Или убьете нас?
– Ну, это мы посмотрим. Ситуация подскажет, как поступить разумнее.
– У вас ничего не получится.
Припав на колено и приставив к губам рупор, главный сказал в маленькое ухо девушки:
– Пошла…!
Грубое слово оглушило вагон. Шёпот улёгся; женщины потупили взгляд, мужчины, копаясь в причинах бездействия, срамно сжимали кулаки и бестолково смотрели на захватчиков. Главный удовлетворённо хмыкнул и вернулся на исходную позицию. Он стоял, как и его подельники, бесстрастно глядя на пассажиров, чей день так обыденно, так прозаически, так мучительно скучно начинался в первом вагоне метро. Его маленькие живые глазки бегали от заплывшего жиром лица до посиневших от страха пальцев, от мокрых дорожек на щеках до слегка раскрытых дрожащих губ, от воздетых к небу янтарных точек до неловко склоненной на бок шеи. На минуту или две он вкусил приторно-сладкий пирог тщеславия, возвышаясь над такими же, как и он, людьми, что говорится, из плоти и крови.
Издалека послышались хрипы и гудки. Главный встрепенулся и, шепнув что-то товарищу в маске, прошёл в кабину водителя. Мужчина в чёрном, только что получивший распоряжения, выступил вперёд. Улыбаясь сухими губами и сверкая лукавыми искорками, он вынул из кармана длинный армейский нож. Кровожадные блики, вспыхивающие на лезвии, сжали каждую клеточку Дмитрия. Он оглянул пассажиров. Почти никто не обращал внимания на игру захватчика, люди погрузились в себя, встретив грубое сопротивление на пути к свободе. Только большие глаза кудрявой женщины, одного из мужчин в котелках и девушки с чёрным рюкзаком не выпускали из виду тех, кто так бесцеремонно ворвался в их спокойную размеренную жизнь.