Через час Просперо соизволил вынести вердикт:
— Неумеха, конечно, но что-то вроде знаешь и молотком шуруп забивать не станешь. Ладно, поручаю тебе ответственную работу, — с важным выражением на физиономии даже не сказал, а провозгласил он и, прокосолапив к одному из шкафов, достал… половую щётку на длинной ручке! Не деревянную, явно пластиковую, но самую что ни на есть щётку-шваброид! И с тем же важным видом протянул мне этот уборочный инструмент, как будто экскалибур или дюрандаль какой-то!
— Издеваетесь? — на всякий случай уточнил я. — Есть же мусорщики.
Про мелких роботов-дроидов мне рассказывала ещё Дельфина, даже показала небольшие отверстия в стенах на уровне пола — технические ходы, по которым эти трудяги снуют. Насколько я понял из описания — не намного сложнее робота-пылесоса моего времени, а никак не какие-то фантастические роботы с самосознанием. Хотя есть и посложнее и побольше (а по количеству — гораздо меньше), что объясняет столь малый экипаж Обсерватора: большая часть грязных и тяжёлых работ выполняется теми самыми роботами.
И вот теперь, на голубом глазу, эта механическая задница тычет в меня швабру. Ну не сволочь?
— Дать бы тебе по шее за неуважение… Хотя мы и не в Воздушной Гвардии, — сам себе напомнил механик. — Нет, не издеваюсь, Тони. И в мастерской я сам, вот этими руками, — потряс он поочерёдно могучими и мозолистыми лапищами, перекладывая швабру из одной в другую, — убираю пыль раз в два дня!
— А почему? — настороженно спросил я, поскольку вероятность того, что механик глумится, всё же считал весьма немалой. Но при этом, он предельно серьёзен, так что, возможно, для ручной приборки в мастерской и двигательном зале действительно есть какая-то причина, а если так, то это должно быть интересно. Наверное…
— Да потому, дурья твоя башка, что мусорщики — тупые! Оставишь гайку, ещё что-то по мелочи, так соберут и оттащат в утилизатор. А это мало того, что перерасход… Короче! Взял щётку и чтоб подмёл всё! — вдруг рявкнул он, тыча в меня эту злостную швабру. — Справишься — пожри, потом можешь со станками ознакомиться. Не всеми! Токарный мультистанок, сверлильный. Возьмёшь хлам из вон того ящика, — указал он. — Поработаешь с ними, потом продемонстрируешь результаты. И чтоб за час управился! Работать! — рявкнул он, всучил швабру и утопал.
— Да, это не Рио-де-Жанейро, — скорбно констатировал я, подметая просторы этой мастерской.
Ну а что делать? У меня не то положение, чтобы выпендриваться и скандалить. Хотя раздражает, конечно. Просперо за моими уборочными потугами понаблюдал, убедился, что разносить нахрен шваброй тяжёлые столы и шкафы я не намерен, одобрительно кивнул и свалил.
Через часок я закончил-таки уборку, накопив в адрес «гнома»-механика умеренное количество зла: сволочь такая, нашёл, блин уборщика! Но пока решил накопленное приберечь, до момента, когда его можно будет безопасно и эффективно реализовать. И стал знакомиться со станками, раз уж разрешили. Для начала — с натуральными голограммами-инструкциями, появляющимися над станком после хлопка ладонью по специальной пластине. Очень доходчивые, с примерами. И заставляющие в очередной раз отметить, что на Обсерваторе практически нет экранов, а используются голограммы. И есть у меня чёткое ощущение, что это связано именно с дефицитом всяких редкозёмов и прочего такого. Голограмма же — просто свет, хоть и как-то хитро сконфигурированный, а для монитора нужна куча всякой дряни, в здешних условиях наверняка запредельно дорогой, так что проектор выходит банально выгоднее, хотя и должен быть намного сложнее экрана. Ну, я так думаю…
Так я и проваландался со станками до самого вечера, когда в мастерскую, наконец, заявился Просперо.
— Чего не пожрал? — поинтересовался он прямо от дверей.
— А многоуважаемый механик Обсерватора не соблаговолил мне сообщить, куда направиться для выполнения его ценного указания «пожрать», — залупал я глазами.
— Эм-м-м… Кхм-м-м… На камбуз, конечно! — выдал он, но явно смутился, по крайней мере, глазками, прячущимися в тени генсековских бровей, вильнул характерно. — Ладно, показывай, много ли станков сломал.
— А сколько было надо?
— Ты… да…! — забулькал закипающим чайником «гном», но взял себя в руки и, выпустив со свистом через зубы уже набранный для очередной матерной тирады воздух, резко мотнул головой. — Так, зубоскал! Хорош трепаться, показывай давай!