И потопал я по коридору в центр конуса-небоскрёба, махнув рукой детине. Тот, впрочем, какой-то хренотенью занимался, мою вежливость не оценив. Ну да и чёрт с ним. Мне сейчас тоже иное интересно.
Глава 7
Ни слова лжи
И вышло действительно любопытно: «общественный подъёмник» оказался целым пучком вертикально установленных, здоровенных полупрозрачных труб… с лифтёрами. И без каких-то там канатов или ещё чего-то такого: просто висящие в воздухе прозрачные цилиндры пары метров в диаметре, с металлическим дном и обслуживающими их гриджо… или серыми, как их ещё называют. Причём сами лифтёры оказались частью системы. Иными словами, они были натурально подключены к тем самым металлическим основаниям подъёмников толстыми гофрированными проводами.
На седьмом причальном уровне, по которому я бродил, сейчас оказалось три этих цилиндра-подъёмника, а четвёртое «гнездо» было свободным: видимо, «водитель» этого подъёмника припарковал своё «такси» на другом этаже. Но честно говоря, куда больше, чем сами лифты, больше похожие на древнюю пневмопочту, меня заинтересовали гриджо. На Обсерваторе, как понятно, я этих товарищей не видел, да и Дельфина говорила, что они нечастые гости у аэров. А описания из книг, голограммы и фотографии просто не могли передать всей странности этих существ. Точнее… ну, есть же разница между картинкой изображающей какого-нибудь утконоса, и встречей с ним «вживую»? Вот и с гриджо вышло так же. Пока я их видел лишь в книгах да голограммах, воспринимал отстранённо, мол, есть такие и пусть. А тут, столкнувшись нос к носу… Ну, они действительно странные!
Нет, гриджо были вполне себе людьми, по крайней мере, с виду. Не гиганты, но и не маленькие, довольно сносно сложенные. А вот «кожура» этих типов и вправду была матового технически-серого цвета. Ну и натурально светящиеся аквамариновым светом глаза… вот это было по-настоящему дико. Для меня, во всяком случае. Правда, убедиться, что это свечение не уникальная особенность конкретного гриджо, стоящего сейчас напротив меня, возможности не было. Оба его коллеги в этот момент, как и положено скучающим в ожидании заказа таксистам, дружно сопели во сне, сидя на полу своих цилиндров. Кстати, кроме присосок, удерживающих у них на плечах провода, подключённые к основаниям подъёмников, на серых были надеты лишь какие-то юбки-набедренные повязки. Ни обуви, ни рубах-комбинезонов, ничего такого. Только прикрывающие срам, расшитые цветастыми геометрическими узорами юбки… плиссированные.
Ну, полюбовался я со стороны на это чудо чудное, диво дивное, да и двинулся решительным шагом к цилиндру с неспящим «таксистом», решив быть повежливее: как-то хамить живому ходячему генератору ван де Граафа не очень хочется.
— Добрый день, — обратился я к гриджо.
— Сударь, вам оченно повезло, что у вас добрый день! — скрипящим дискантом, сверкнув глазами, зачастил серый.
Кстати, говорил он на этакой смеси языков, часто вставляя немецкие и русские. И хорошо, что я их относительно неплохо знал: многие слова были явно жаргонно искажены.
— А вот у меня, сударь, день не задался. У Марьки моей варево убежало, не доглядела, клуша. И причал, почитайте, пустой, а денежка нужна. Но ничего, вот я — не сплю, как Кролька и Вассин, дурачьё. А значится, и с прибытком буду, — хозяйственно уставился он на меня. — А куда сударю угодно? Опущу с ветерком! — гордо заявил он.
Ржать я не стал — понятно, что бандитско-уголовный жаргон к совершенно естественному «опущу» отношения не имел, хотя забавно, конечно. Но вот серый… было такое ощущение, что я общаюсь если не с ребёнком, то с подростком. А если совсем точно: не общаюсь. Серый токовал, что тот глухарь в положенный сезон, не нуждаясь в собеседнике, а видимо, только в раскидистых ушах. И трындел, трындел, трындел… Аж голова слегка закружилась от его трескотни. Не в последнюю очередь потому, что пропускать её мимо ушей не стоило: в потоке «машек-глашек-дурачья-нескладух» была информация. Неполная, рваная, возможно, вообще ненужная, но я не в том положении, чтобы пренебрегать даже крохами любых сведений, так что пришлось внимательно вслушиваться в поток сознания серого. Вслушиваться и запоминать. Но через пять минут трескотни (к счастью!) гриджо иссяк, и вновь внимательно уставился на меня.
— Так куда вас опустить, сударь?
— С ветерком? — уточнил я, переживая лёгкую церебральную контузию. Помотал головой и, вроде бы, звон в ушах начал стихать.