Самое смешное, что ладно бы они трахаться ночью стали: это нормально, почти все так делают. Так нет: затеяли какой-то дебильный скандал, орали в палатке друг на друга часа два! И с каким облегчением я плюхнулся в воду, когда, наконец, угомонились…
В общем: в ад меня отправлять точно не за что было, окончательно решил я. Не ангел: городов не рушил, людей не сжигал, да и особо гадостей никому не делал. Хотя в ряде случаев — стоило бы! Но смысл? Проще от всяких придурков держаться подальше, а когда не выходит — на них зарабатывать. И проверенный факт: когда получаешь от придурков прибыль, они становятся не то, чтоб симпатичнее, но терпеть их присутствие в жизни точно становится проще.
Так я валялся, вспоминал жизнь, выскакивал из песка и закапывался в него. Раз двадцать, не меньше, но точно не считал. И вот, солнце начало клониться к закату, что меня искренне обрадовало. И я даже зарываться в очередной раз не стал, хоть и жарковато ещё было: но достала меня эта кротовья гимнастика, хуже острого перца! Присел на горячий песок, стал оглядываться. И грустно вздыхать: хрень не прекращалась. Солнце ещё светило, но на востоке, в противоположной от него стороне, стало видно: вода всё ярче светится голубовато-бирюзовым светом. В тени от меня и от косы — вообще прекрасно заметно. Совершенно непонятно, что за хренотень: никогда о таком не слышал. Светящийся планктон — да, бывает. Цвет у ночесветки не тот, интенсивность другая, но бывает. Ядовитый-стрекательный — ну, теоретически, может быть, легенды есть точно, и теоретически такое возможно. Но чтоб и то, и то, да ещё всё море до горизонта, а не пятнами — фигня какая-то!
Видимо, чтоб добавить в моё непонимание окружающей фигни веселья, между песком и водой проскочила слабая молния. Ну, не молния, небольшой разряд. Я аккуратно приблизился… и получил такой в организм! Не смертельно, но дёрнуло. И ощутимо! А главное: это пакость била прямо из светящейся воды!
— У классиков в таких случаях принято ругаться матом, — высказался я, забравшись в самый центр косы от греха. — Но мы люди простые и вежливые… временами, посему промолчим. Вот только что с этим всем делать-то, а?
Вопрос остался без ответа, а я обвёл печальным взглядом уже вечернюю округу, и…
— Глюк или не глюк? Вот в чём вопрос, — уставился я на сверкающую точку, появившуюся в восходной, то есть уже темнеющей стороне неба. — А и пофиг: если глюк, то весело и задорно попрыгаю, как нам, сумасшедшим, положено. А если не глюк…
Договаривать я не стал, а вскочил и стал подпрыгивать, размахивать труселями и орать. В основном, просто громко. Но иногда — «люди, помогите!!!» Даже охрип слегка, но точка в небе ощутимо увеличилась, так что подпрыгивать и орать я продолжил уже на подъёме. И замер, когда очертания приближающегося объекта стали различимы.
Это был не вертолёт, не самолёт и не экраноплан. Какая-то острая, хищно выглядящая и здоровая фигня, хрен знает, как держащаяся в воздухе, пролетела… мимо острова. Но это точно рукотворная фигня! И даже если там жуткие пришельцы… Да будущее моё на этой песчаной косе — точно жутче! Так что отмер я, стал орать из последних сил и подпрыгивать как в последний раз.
И — помогло. Этот непонятный летательный аппарат вдруг развернулся без всяких заносов, и начал приближаться. А я, уже не имея возможности орать — совсем охрип — приветливо помахивал труселями. Время от времени бодро подпрыгивая — сволочные разряды из моря стали добивать до меня и тут.
А тем временем, странное воздушное судно стремительно приближалось. И чем меньше было разделявшее нас расстояние, тем чаще в моём разуме вспыхивало одно и то же, уже изрядно надоевшее мне за этот день слово: БРЕД!
На чём мне только не приходилось летать в своей жизни. Воздушные шары и паралёты, «кукурузники» и «сессны», семьдесят шестые «бородачи»… Да я даже на «белухе» разок прокатился, было дело! Но это…