Джостар демонстративно уходит из кабинета, оставляя Иккинга один на один со своими мыслями. Парень поднимает с пола ангелочков, отряхивает их от пыли. Глаза его предательски слезятся, тело словно немеет.
Находит скотч и ножницы, клеит мальчика и девочку с краю одного из окон, куда обычно никто не смотрит и ничего не вешают. С минуту стоит столбом, после тянется к маркеру, что лежал на столе… Что-то пишет, громко шмыгает носом; он берёт рюкзак и уходит прочь.
На краю платьица девочки было нарисовано маленькое сердечко. Внутри написано: «А+И»
Его ждут пустой дом, темнота и мелодичная музыка, размышления в кровати перед сном, очередное обращение к ней, мессии его жизни.
Такова жизнь Иккинга Хэддока. И вновь ничего не поменялось.
***
В день перед зимним балом Иккинг не пришёл в школу. Астрид словно предчувствовала это, даже спросила Джостара о его ученике. Ответил утвердительно: «Врач Иккинга перенёс сеанс на сегодня».
— Вы у меня седьмым уроком стоите, — невзначай добавляет мужчина.
— Я помню, спасибо. — кивает девушка, уходя прочь.
Кое-как пережив шесть уроков, половина класса гуманитариев приходит на урок химии. Астрид принципиально не прогуливает уроки, ибо если она уходит, уходит весь класс. Но это не мешает половине всё же уйти до последнего урока домой.
— Ой, какие кислые мины у вас, ребятки! — ёрничает Джостар по привычке, — Ладно, так и быть, не будет урока… Но! Вы поможете мне украсить кабинет. Делимся на три группы, украшаем каждое окно. Та группа, что закончит быстрее и сделает работу качественней, даже получит хорошую оценку.
Астрид сразу подошла к дальнему окну, ибо оно было ближе к её месту. К ней в группу самовольно записались все парни, коих в «А» классе было пятеро.
— Опять будете мне всё портить своими руками из одного места? — цокает она, закатывая при этом глаза. Парни лишь смеются на это, предпочитают не отвечать.
Это же очевидно, что она им нравится; причём настолько, что они готовы пойти за ней в огонь и в воду. И этот момент не был исключением — ради неё они даже не пропускают уроки, хотя могли уйти как другие; отбивают у двух остальных групп самые красивые фигурки, несут ей, слушаются её.
— Заклинательница змей… — тихо комментирует вслух Джостар, отмечая в журнале отсутствующих. Внимательней приглядывается к крайнему окну и видит в углу те самые фигурки ангелочков. Мужчина опускает глаза, слабо хмыкает, думая про себя: «Похоже услышал…»
Астрид не сразу замечает ангелочков на краю окна. Но заметив, лишний раз напрягается.
— Кто сюда ангелов приклеил? — спрашивает она, хмуря брови. — И какого чёрта тут нарисовано сердце?
— О-о-о, так тут в сердечке буквы! Как ми-и-ило! — тянет Джей.
— Итан, это ты написал, дебила кусок? — обращается девушка к одному из парней, что возился со снежинками.
— Я сам впервые вижу их, Ас. Это не я. — отвечает тот, тут же краснея.
— Врун, это точно ты! — вклинивается в разговор Уэлш, — Ты же по нашей подружке давно сохнешь!
— Начнём с того, что мы сами все по Астрид сохнем… — закатывает глаза Итан, кладя снежинки на парту.
У парней начинается словесная перепалка. Хофферсон лишь злится, собирается отклеить от окна этих несчастных ангелов и выкинуть в мусорный бак, разорвав их при этом на мелкие кусочки.
— Это кто-то из моих приклеил. — громко говорит Джостар, прерывая тем самым спешное решение Астрид об уничтожении невинных фигурок. — Артур и Изабелла, наверное, опять фигнёй маются на уроках…
Девушка на мгновение опешила. Парни приутихли в этот момент.
— Извините, не знали… — говорит она, следом давая по очереди подзатыльники Итану и Уэлшу.
— Всё нормально. И оставьте ангелочков на месте, пожалуйста.
— Угу. — кивает Астрид, думая про себя, что Джостар что-то скрывает.
Закончив работу, все группы получают по, как говорится, халявной пятёрке.
— А тебя, Астрид, я попрошу остаться, — говорит девушке Джостар, — не переживай, всего на пару минут задержу.
Астрид несколько страдальчески вздыхает. Учитель коротко ухмыляется на это, но тут же следом становится серьёзным.
— Тебе нравится кто-нибудь на данный момент? — не готовая к такому вопросу, она начинает краснеть. — Я не требую имя, нет! Просто я вижу, как ты всех парней округи отшила по тридцать три раза, поэтому мне любопытно, прошу прощения за это.
— Ну… — Астрид теряется, пальцами поправляет чёлку, — Как бы сказать… Ну… Да.
— Всё, понял. Можешь быть свободна. Прости за такой вопрос ещё раз, — Джостару стало неловко за его прямолинейность, но он тут же приободряет себя, мол, «ради Иккинга всё делаю»!
— До свидания… — Хофферсон выбегает из кабинета пулей, ещё больше при этом краснея.
«Какого чёрта он спрашивает подобные вопросы и зачем ему это вообще знать?» В голове девушки ничего не укладывается.
Перед сном она думает об этих ангелочках на окне. Ей на пару мгновений кажется что-то, но тут же отбрасывает эту мысль.
«Нет, это не он. Быть такого не может». Если бы она знала, как ошибается…
***
В «День Х» было всего четыре урока… И первым уроком у Иккинга была химия.
Парень не хочет ни с кем разговаривать. Он прокручивает в голове слова своего психолога, с которым встречался вчера.
— А вдруг всё пойдёт не так?
— Не думай об этом, Иккинг. Всё будет в полном порядке. — Уверяет пациента психолог, чем-то отдалённо напоминавший Джостара. — Ты наденешь свой лучший костюм. Ты красиво уложишь свои волосы. Ты улыбнёшься и пригласишь её потанцевать с тобой.
— А вдруг откажет?
— Если так, то скажешь: «Хорошо. Предложение всё ещё в силе».
— Или уйду домой на фиг. — добавляет Иккинг, коротко хмыкая.
— Можешь и так. Но тогда на кой чёрт ты так готовился к этому дню? Нельзя бросать незавершённое дело.
— Это же я, мистер Цеппели, — пожимает плечами Хэддок, — если всё идёт по наклонной, я смиряюсь и иду плакать в подушку.
— Это плохо, что ты так себя настраиваешь…
— Иккинг, ты чего там раскис? — интересуется Джостар, стоя у доски, — А ну марш к доске, распиши мне гомологический ряд алканов.
Хэддок нехотя встаёт, плетётся к доске, берёт мелок из рук Джостара и принимается чиркать им. В мыслях парень был далеко-далеко от внешнего мира, но при этом он умудрился написать всё верно, ничего не забыв. Учитель лишь кивает, вроде как говорит присаживаться на место. Иккинг апатично кивает, садится на своё место и прикрывает глаза.
Он думает о ней. Обращается к ней словно к божеству, просит о чём-то, известном лишь ему одному; открывает глаза и выдыхает. «Всё в порядке», — говорит он про себя, дабы успокоиться, — «Соберись, всё будет в порядке».
В прошлом году на зимнем балу его с головы до ног облили пуншем. У него случился приступ панической атаки, когда все начали смеяться над ним; убежал домой в одном костюме, забыв при этом надеть куртку и шапку; после вещи Иккингу домой принесли знакомые Астрид, а сам парень на следующий день сляг с простудой.
Иккинг боится повторения подобного в этом году, ибо его окружение крайне токсично и может напакостить как угодно и когда угодно. Но несмотря на это у него в душе теплится надежда, всё будет хорошо, и она будет танцевать с ним рядом. Или стоять. Или сидеть. Неважно.