Мама поднялась, устроила детишек поудобнее, чтобы они согревались не маминым теплом, а друг дружкой, и вышла под хмурое небо.
Снега намело ещё немного, но идти было трудно, словно под ноги ложились вьюжные намёты выше колена. Это не снег плохой, это ноги плохие. Но надо двигаться, она ушла ещё очень недалеко.
В неведомой дали воют остромордые. Когда-то она разогнала пятёрку зверей ударами локтей, а сейчас её могут взять без боя.
Мама никогда не удивлялась, как получается, что она выкармливает те существа, которые потом становятся её врагами. Но они станут врагами потом, да и необязательно, а поначалу это беспомощные малыши, ими нужны ласка и молоко. Но вот дети выросли и преспокойно съедят маму, даже если в стае найдутся её бывшие воспитанники. Последний раз она накормит своих детей.
Мама без сил опустилась на снег. Стоит ли идти дальше? Всё равно к весне от неё ничего не останется.
Зимой темнеет рано, но покуда сумерки только начали сгущаться, и в густой полутьме блеснули два красных огня. Если это глаза, то какой же величины должен быть их владелец?
Тень качнулась навстречу маме, и в полумраке обозначилась туша огромного чудовища, обитателя чащи, встреча с которым — верная смерть. Только стремительное бегство может спасти несчастного. А куда бежать маме, упавшей без сил?
Зверь приблизился вплотную, но страшные зубы не коснулись мамы, морда ткнулась, словно ища высохшие сосцы, горловое рычание, ничуть не напоминало жалобный мявк сосунка, но мама узнала его. Да и как не узнать того, кого выкормила, вырастила и пустила в жизнь.
Чудовище, захлёбываясь хриплой нежностью, вылизывало маму, а она немеющими пальцами гладила жёсткие волосья на огромной башке.
— Ну, что ты, малыш? Всё в порядке. Не бойся, ведь я с тобой.