В крошечной колбе находилось творение гениальнейшего алхимика Клепита. "Настой сконцентрированных паров тектянита на шрук-траве. Зелье, на порядок превосходящее по эффективности простую смесь своих ингредиентов. Дарующее небывалую силу, выносливость и реакцию". В памяти Дарага всплывали слова самого алхимика, пришедшего в его сотню в поисках добровольцев. Многие тогда вызвались испытать тектяшрук, который, как они надеялись, позволит гномам переломить ход войны. Многие… в том числе и сам Дараг. Он получил из рук Клепита крохотную скляночку, эту самую.
"Вытаскивать крышку только перед употреблением, иначе выдохнется. Затем одним глотком выпиваете содержимое. И молите Каррутуга, чтобы все получилось", — объяснял им тогда алхимик. Маленький, сморщенный, в стареньком сером балахоне, прожженном пролитыми зельями и покрытом выцветшими разводами, стоял он тогда перед строем мощных закованных в сталь гномов.
И они — молодые, крепкие и здоровые — склоняли голову перед создателем лекарства от пещерной лихорадки и глубинной оспы, творцом состава, укреплявшего сталь. Ему нельзя было не верить. И поэтому никто не услышал, да и не захотел услышать последние слова алхимика: "Вот только крысы себя потом очень странно вели…"
В бою зелье Дараг так и не выпил. Он слабо помнил свои оправдания перед совестью, что-то вроде: "Вдруг к эльфам подмога придет, а действие зелья у тех, кто его принял, кончится. Вот тогда и выпью". Он был не один такой. В той битве ему пришлось только добивать тех, кто случайно выжил под ударами берсерков, в которых гномов превратило зелье. Они шли вперед, не обращая внимания на попадающие в них стрелы, легко уклонялись от стремительных взмахов эльфийских клинков и убивали. Немногим врагам тогда удалось скрыться. Гномы шустро настигали быстроногих эльфов, разрывая на части голыми руками. Оружие им было уже не нужно, они сами стали смертоносным и неотразимым оружием.
Затем был праздник, наивные мечты, что месяца за два они смогут уничтожить эльфийскую армию и выжечь проклятый лес. И сколько тогда подняли кружек пива за здоровье алхимика…
А потом… потом был безумный бой в тесных пещерах, когда гном шел против гнома. Когда сошедшие с ума берсерки в безумной и бессмысленной ярости убивали своих сородичей. Потом был постаревший и осунувшийся алхимик, собирающий оставшиеся бутылочки с тектяшруком у выживших гномов. Никто не винил его тогда. Лишь он сам.
Когда Клепит, отводя глаза в сторону, подошел к Дарагу, тот почему-то сказал алхимику, что свою он потерял. Клепит тогда посмотрел на него, выделив из общей шеренги. "Как знаешь", — прошептали иссохшие губы, — "может, и пригодится". Дараг до сих пор помнил грустные и усталые с затаенной на самом дне болью выцветшие глаза.
Через неделю Клепита нашли мертвым в его лаборатории. Новое изобретение алхимик испытал на себе. Они так и не узнали, что же создал старый мастер на этот раз.
Склянка выскальзывала из вспотевшей ладони Дарага. Крики гномов стихли, закончили пение эльфы. Беснующееся пламя притихло и превратилось в обычный костер. Высший капитан подошел к телу рыжебородого гнома и спокойно взял с раскаленного стального панциря прожаренный гномий язык. Дараг с изумлением понял, что необычайный жар Великого Пламени исчез, и тепло от догорающего костра почти не чувствовалось.
Сугарайм возгласил:
— Братья! Да вкусим же мы плоти бывших врагов наших, которые в смерти своей раскаялись в своем служении Злу и узрели в пламени Священного костра великого Паланиана. И пусть их ныне праведная плоть укрепит наши тела для борьбы с оставшимся Злом! — он скрутил гномий язык трубочкой и, положив в рот, начал жевать.
Эльфы с дикими криками подскочили к жареным гномам и… у Дарага глаза на лоб полезли от изумления… голыми руками стали разламывать доспехи лучшей гномьей стали! Пластины, могущие выдержать с пятидесяти шагов выстрел из арбалета — даже из гномьего! — ломались на части. Эльфийские руки творили то, что не любой секире под силу. В огне Великого Пламени таилась колоссальная магическая сила.
Вскрыв доспех, они дорвались до плоти. Поддетая под броню кожа и полотняные рубахи сопротивлялись гораздо меньше, чем гномье железо. Эльфы вырывали из тел куски мяса и с сумасшедшим восторгом вгрызались в них зубами. Как щепки ломались гномьи кости, обезумевшие эльфы, захлебываясь, пили костный мозг. Время от времени раздавались дружные крики: "Слава Паланиану!", и пиршество, замирая на несколько мгновений, продолжалось.