3. Пролитые капли истины
— Вы знаете, как его достать? — с надеждой спросил Григорий Уралович.
Вил умело управлял тяжелым автомобилем, мчась по безлюдным вечерним улицам. Сосредоточенный, с легким налетом безумия — в лунном свете он выглядел как одержимый, почувствовавший след раненой жертвы.
— Мы на трассу едем. А ты показывать будешь, где девок находили.
— Я думал, мы в погоне участвуем.
— Так и есть, только наша погоня, она за правдой скорее, чем за виновным в смерти твоего друга. Поверь, Григорий Уралович, ты сейчас наказать исполнителя хочешь, а заказчик тогда сухим из воды выйдет. Чтобы главную гадюку прикончить, надо сначала змеиное гнездо разворошить.
— Так вы считаете, это не тот же человек, что на девушек нападает?
— Человек? Нет, так я точно не считаю. Говоря понятным языком — это группировка. Подобная созданной твоим отцом, только малочисленнее. Двенадцать человек и тринадцатый, стоящий во главе. За ним я и охочусь. Остальные — просто шелопунь, исполняющая приказы. Их мы потом накажем, главное — добраться до верховного главнокомандующего.
— И этот верховный охотится на девок на трассе? — Григорий не был дураком, он просто не обладал достаточной информацией, к тому же находился в шоковом состоянии. Не каждый на его месте сохранил бы самообладание, став свидетелем подобной ужасной расправы.
— Последнее нападение когда было? На прошлой неделе, примерно в пятницу, потому как тело вы нашли в субботу, верно?
— Вроде да.
— Вспоминай, Григорий. Это крайне важная информация.
— Да, думаю да, черт возьми. Варваркой ее звали. Хорошая девка, я ее с детства считайте знаю. Не хотел брать на работу, но она просилась так. Батя запил, мать начал избивать, ну и заколотил ее. Знаете, как это бывает? — Вил уверенно кивнул. Таких историй он наслушался больше, чем нужно. — Варварка одна осталась с бабушкой. Да бабка-то, какой с нее прок? Она сама-то еле на пенсию выживает, а из интересов у нее — только на лавке с такими же бабками сидеть-болтать. Варварка — девка молодая, видная, ее полгорода хотели, я вам честно говорю. Коса до попы, лицо румяное и глазищи большие. Не хотел я красоту такую портить, но она сказала, что если не помогу ей, то в Медное уедет. Там попроще самой устроиться. Только Медное это… вы о нем знаете?
— Не знаю, сконцентрируйся, пожалуйста, Григорий. Очень жалко подругу, но у нас сейчас вообще времени нет.
Григорий Уралович тараторил и уносился мыслями так далеко от реальности, как только мог. Вила это не устраивало, ему необходим был холодный, расчетливый ум собеседника, способность отвечать на четкие вопросы кратко, без воды.
— Что вам нужно знать? — проглотил обиду Григорий и попытался взять себя в руки.
— Где именно находили жертв. Где сейчас могли бы стоять «девочки», которых сегодня не забрали менты.
— Все в разных местах, вдоль по Красноармейскому шоссе. Оно широкое, длинное, вокруг только темный лес. Едешь по дороге, захотелось тебе «тепла», увидел ее на обочине и тут же снял. Ну, или убил… Сейчас на трассе всего пятеро. Я им сказал, чтобы поближе к выезду из города были. Только вы что, думаете, одну из них сегодня убьют?
— Скорее всего, уже убивают. Сегодня день, когда они кормятся. Отсюда и агрессия. Окно открывай.
«Волга» вылетела на темную холодную трассу. Григорий недоуменно уставился на Вила Михайловича, но тот уже одной рукой яростно накручивал ручку, опуская стекло, а другой выруливал из резкого поворота. Григорий поспешил открыть свое окно и вытащил пистолет, проверяя патроны.
— Это тебе не поможет особо, — предостерег Вил. — Если хорошо стреляешь, то лупи по глазам или в колени. Не убьешь, но замедлишь хотя бы. А теперь молчи и слушай. Любой крик, любой вздох — тут же говори. Лучше отреагировать и ошибиться, чем не придать значения и не спасти чью-то жизнь. Понял?
— Понял, — Григорий полностью отпустил ситуацию и вверил себя в руки Вила Михайловича. Стресс отошел на второй план и Григорий сделал именно то, что от него требовалось — стал вслушиваться в темноту ноябрьского вечера.
Они мчали по шоссе, постепенно снижая скорость, чтобы шум от движения колес по мокрому снегу и тонкой наледи не мешал прислушиваться. Звери притаились, птицы умолкли и даже деревья замерли в ожидании зимы. Скоро все вокруг скроет пышная пелена снега и лес заснет под белым каскадом вечности. Зима заморозит и сохранит великолепие в своей бездушной манере, заставив людей спрятаться в домах у разгоряченных печек, за плотно заклеенными окнами. Они будут рассматривать холодный, черно-белый пейзаж и смиренно ждать весны, потягивая чай с медом и слушая скверное шипение помех в телевизоре.