Ленокс записал услышанное.
— Нет ли у вас предположений, куда они могли направиться?
— Ни единого. Может, по домам?
— Нет.
— В таком случае, извините, не знаю. Может, в Лондон? Как и вы, я могу лишь строить догадки.
— Не могли бы вы их описать?
— Оба очень способные. Во всяком случае, выше среднего уровня. Я, конечно, не специалист по истории, моя область медицина, поэтому сужу в целом. По сравнению с Пейсоном Дабни более замкнут. Джентльмены вроде них пользуются в Оксфорде всеобщим расположением. Пейсон учился в Вестминстерской школе, как и я, это нас объединяет. Не знаю, что еще сказать.
Вы никогда не слышали об обществе «Сентябрь»?
— Не припомню. Нет.
Вы не замечали, чтоб Дабни или Пейсон держались в стороне от других студентов?
— Вряд ли я мог бы такое заметить. Занятий в колледже у меня немного, регулярно бываю только в обеденном зале, но там я сижу с коллегами за главным столом.
— А про то, что у мальчиков был кот, вы знаете?
— Кот? Неужели?
— И этого кота убили.
— Странно.
— Несомненно.
— Если хотите, могу забрать труп для анатомических занятий.
— Благодарю вас, не утруждайтесь.
— Дело ваше, мне все равно.
— Может, у кого-то из них были неприятности? Например, финансовые затруднения? Или они в чем-нибудь провинились?
— Все в пределах допустимого. О финансовой стороне ничего сказать не могу. Я к этому не имею отношения, как вы понимаете.
— Некоторые думают иначе.
— Нет! — решительно отрезал Хетч. — Вас неверно информировали.
— Говорите вы скорее как друг, чем как наставник.
— Должен признать, так оно и есть. Мистер Ленокс, в Оксфорде скучно, и я не прочь время от времени откупорить бутылку шампанского или выпить по бокалу пива. Вы даже представить себе не можете, как мне не хватает Лондона. Так что у меня больше общего с мальчишками, чем с учеными мужами.
Какое-то неловкое напряжение повисло в воздухе. Сказать, чем оно вызвано, Ленокс не мог.
— Стало быть, вы мало что знаете о среде, где вырос Дабни? — возобновил он расспросы.
Хетч озадаченно поднял брови.
— Не много, это точно. Знаю, что родом он из земель более северных, из Мидлендс, кажется. Знаю, что его сосед по комнатам — Томас Стамп, близкий друг обоих.
— И родителей Дабни вы не знаете?
— Я нет, но декан Бенбери должен знать.
— А родителей Пейсона?
— О, его мать я знаю. А отец, как я слышал, умер.
— И какое впечатление сложилось у вас о матери?
— Сторонится жизни, или что-то в этом духе. Я бы даже сказал, «ушла в себя».
Ленокс кивнул.
— Может, вспомните что-нибудь еще? Касательно ребят?
— Нет, ничего конкретного. Извините.
— Что ж… Кстати, а когда вы стали устраивать вечеринки?
— Я живу здесь уже восемь лет. Устраивал их с самого начала.
— Ясно. Благодарю вас.
До дверей Ленокс проводил себя сам. «Что за странный тип? — думал детектив. — Оксфорд ему не нравится, так зачем же он обосновался и живет здесь вот уже восемь лет?» И еще одна мысль не давала ему покоя на пути от Тринити-колледжа: зачем ни в чем не повинному человеку лгать в разговоре с незнакомцем? Причем дважды за двадцать минут? Ведь, во-первых, Стамп помнил, что Дабни и Пейсон брали кота к Хетчу на вечеринку и кот бродил по всему дому. А во-вторых, и Стамп, и Скратч в один голос утверждали, что последняя вечеринка была в четверг. То есть не две недели, а четыре дня тому назад.
ГЛАВА 12
Перед отъездом Ленокс еще раз заглянул в Линкольн-колледж. В обеденном зале шел завтрак, и за каждым оконным переплетом вставала своя картинка студенческого утра: одни ели, другие что-то доучивали, третьи коротали время до начала занятий.
Чарлз решил пройтись по зеленому дворику и дальше, в преподавательский сад: он размышлял. Сегодня оба молодых человека пропустят тьюторские занятия; вот уже несколько раз они не приходили в обеденный зал: не только Стамп, но и остальные заметят теперь их отсутствие. Без вмешательства полиции не обойдется, рассуждал детектив. Он телеграфирует в участок из Лондона.
Наконец он поднялся к Стампу и постучал.
— Сдали экзамен? — спросил Ленокс.
— Да уж. — Стамп по привычке взъерошил светлые волосы. — Жуть. Там так завернули вопрос о протекторате Кромвеля, не поверите. Я так до конца и не понял, что спросили, не говоря уж о том, что отвечать. Какая-то муть о предопределении, справедливой власти и еще бог весть.
— Зато все уже позади.
— Это верно. Эх, если бы не вся эта история с Дабсом и Пейсоном, я бы выпил на радостях в пабе.