Понять, кто из мужиков являлся Степаном, труда не составило - седой на всю голову, а когда-то явно чернявый, с неопрятной кудрявой бородой, худоватый, но достаточно широкоплечий, в серой льняной рубахе с наспех закатанными рукавами, он смотрел вслед жене зло и угрюмо. На столе перед ним и правда стояла какая-то маленькая бутылка-шкалик, он её даже не прятал. Так и не взял ложку в руки, хотя в тарелке давно дымился гороховый суп...
Вздохнула, оценивая Степана прежде всего как соседа - придётся здороваться ведь теперь, наверное...
- Садись, Хеония, - Марфа снова вернулась на своё место у хлебной доски. - Пока всем хватит. Там видно будет, - она накрыла оставшиеся булки чистой ситцевой салфеткой. - Садись, поешь. Мужа не жди. Его оплошность - решил, раз народу в храме не осталось, то и исповедаться никто не пришёл. Поспешил, - она проводила меня к положенному месту, подталкивая-приобнимая за плечо. - Позже поест, вряд ли Серафима его надолго задержит. А ты со всеми давай...
Послушно села на лавку между Дарьей и какой-то молчаливой женщиной, закутанной в платок как в паранджу, только что нос торчал. Ещё раз с надеждой покосилась на церковь, уныло взяла ложку, принялась глотать суп, совершенно не чувствуя вкуса...
*34*
Молитвы за столом читались нестройными голосами, каждый сам за себя. Я вроде как случайно пропустила этот момент... Никто не заметил, замечание не сделали. Уже хорошо...
Без Луки было... зябко. Точнее, только с его уходом я поняла, что пока он был здесь, я чувствовала себя спокойнее и увереннее в себе, а теперь опять стало одиноко без его мнимой поддержки, заколотило от нервов...
Я совершенно не думала о том, хочу я есть или нет. Опустошила тарелку быстро, просто чтобы от меня отстали. Теперь сидела с растерянным видом, украдкой изучая присутствующих здесь людей и невольно прислушиваясь к разговорам.
- О, ещё идут... - Марфа, сидевшая почти напротив меня, неторопливо встала на ноги. - Сейчас хлеба нарежу. Ксеня, салфеток принеси. И тарелок всё ж захвати, чтоб потом не бегать...
Ксюша легко поднялась с лавки, отсканировала глазами небольшую толпу, приближающуюся по берегу к столам. Намётанным взглядом обвела пустующие места...
- Ложек тоже не хватит, Марфа Васильевна! - она уже вылезла из-за стола, держа курс на церковь.
- И ложек принеси, - та согласно махнула рукой ей вслед...
Чёрт-чёрт-чёрт... В смысле Господи, помоги...
- А можно я схожу? - я резко подняла голову, тут же подскочила со скамейки, честно глядя Марфе прямо в лицо. - Я уже доела, а Ксения не успела, так и суп остынет...
- Можно и ты, - женщина так же невозмутимо кивнула. - Как зайдёшь - справа сторожка и витрина, а слева ниша и шкафы, увидишь. Вот там и салфетки, и посуда... - она говорила так спокойно, при этом разрезая и заворачивая хлеб, будто это самое обычное дело - отправлять меня за каким-то скарбом в церковь. - И погляди заодно, свечи-то там догорели...
Ксюша без разговоров вернулась на своём место, принялась за оставленную еду.
- А если догорели, то что делать? - я закусила губу от нетерпения, косясь на двери храма.
- Ничего. Придёшь мне скажешь - сходим вдвоём, покажу, коли интересно, - только сейчас Марфа наконец посмотрела мне в глаза.
- Хорошо! - выдохнула от облегчения.
Уже по пути поправила платок, ускоряя шаг...
Плевать, как это выглядит со стороны. Но мне очень хочется поглядеть... на свечи, да.
На всякий случай перекрестилась перед входом. Тут же воровато оглянулась - я машинально сделала это по привычке тремя пальцами, а не двумя... Впрочем, с такого расстояния вряд ли кто-то смог разглядеть эту оплошность. Но всё равно как-то неловко...
Чтобы очистить совесть, осенила себя крестом ещё два раза, но уже как положено двоеперстием - если кому и показалось там что-то, то это их проблемы. Правда, надо будет уточнить, сколько раз в принципе нужно это делать перед тем, как зайти в храм...
Решительно дернула створку двери. Скрылась от шума толпы за толстыми стенами...
Церковь встретила тишиной и прохладой.
На полу всё так же бликовали отблески витражей, в воздухе стоял тяжёлый аромат ладана, с мрачных специфических древних икон с немым укором смотрели какие-то странные святые...
Торопливо огляделась. Свернула к шкафам, прошерстила полки, отыскивая салфетки и посуду, специально стараясь шуметь как можно громче, дабы дать понять всяким исповедующим и исповедающимся, что они здесь не одни. Сложила вещи на скамеечке...
Затихла. Как-то само собой прислушалась, затаив дыхание...