***
Птицы, чтоб им пусто было...
Разве можно так верещать с самого утра?!
С трудом открыла слипшиеся глаза. Тут же зажмурилась, едва не ослепнув от мягкого жёлтого солнечного света, бьющего прямо в лицо - оказывается, только закат...
Тупая боль в груди, уже физическая, не душевная - я ничего не забыла. Кажется, я даже в пьяном угарном сне чувствовала эту дикую вселенскую тоску - у Глеба будет ребёнок. Господи... Зачем мне вообще просыпаться в этом аду? Жить с этим, дышать, чувствовать...
Наверное, у каждого человека есть предел. И вот чья-то крошечная жизнь - это мой порог, за который я ступить уже не в состоянии. Я могла бы бороться до конца, могла бы надеяться до бесконечности, я не пожалела бы ни себя, ни мужа, ни эту суку Оксанку ни при каком раскладе. Но ребёнок... Это что-то запредельное. Это то, что дано Богом, это дар небес двум любящим друг друга людям... И я не имею права лезть в чужую судьбу. Для меня это обрыв, ведущий в пропасть. И я, кажется, уже лечу на камни...
В горле пересохло, и я с искренней благодарностью приложилась к графину с водой, заботливо оставленному бабой Машей на табуретке, приставленной к разложенному креслу. Точнее, и вовсе не водой, а огуречным рассолом...
Кое-как спустила ноги с постели, всерьёз опасаясь не удержать равновесие от дикого головокружения. Попыталась встать... Зацепила чёртову табуретку, и та, покачнувшись, грохнулась на пол...
Через пару секунд послышались натужные шаги.
- Проснулась? - в комнату заглянула обеспокоенная хозяйка. - Наконец-то... Как себя чувствуешь? - в её голосе читалась искренняя забота. - Ужин уже, а ты...
- В туалет хочу... - я схватилась за голову, ибо её определённо сдавили какие-то невидимые, но очень ощутимые тиски.
- Пошли давай, отведу... - баб Маша помогла мне подняться, подставив сухонькое плечо и подав руку. - Ну ты вчера и учудила, Снегурка... Чего творила - это ужас! Замуж, кричала, пойду! За любого, хоть за дурачка местного... - она театрально схватилась за сердце. - Вот ты мне устроила-то... Страдалица, а! Ну сейчас-то хоть одумалась, бедовая? Надо оно тебе... Поживи немного, а там уж сердце успокоится, тогда и решение примешь...
- Я подумала, - поджала губы, опираясь на бабулькин локоть. - За дурака я, конечно, погорячилась, но за Кольку того же... Может быть... - я поморщилась.
- Чего, не мил тебе Николай? - баб Маша хмыкнула. - Ну и правильно!
- Там... - я силилась вспомнить хоть одно вчерашнее имя. - Другие вроде есть... Я сама познакомлюсь, только скажите, куда идти... - в моей звенящей голове уже роились мысли о брачном контракте, выгодном обеим сторонам. Правда, в чём выгода я пока не придумала, но идея мне нравилась всё больше и больше.
Мария Михайловна притормозила, поворачиваясь ко мне лицом. Нахмурилась...
- Ты серьёзно что ли, ну?! С ума сошла, девонька?
- Не хотите - не надо, - я упрямо стиснула челюсти. - Я найду того, кто согласится... - я наконец зашла в крошечный туалет. Не стала запираться на засов - мало ли что... - А не согласится - придумаю такие доводы, что согласится всё равно! - закричала через дверь, чувствуя, как меня мутит. - Вы не думайте, Мария Михайловна, я хорошая жена была! И не пила... И делала всё... Правда! - меня снова потянуло в слёзы. - Мне очень надо...
Едва я выползла обратно, как баба Маша снова подхватила меня под локоть.
- Правда что ли не передумаешь, Снегурка?
- Нет.
Она вздохнула так тяжело и обречённо, что мне стало её искренне жаль. Реально, зачем ей возиться со мной, если я сама в состоянии о себе позаботиться?
- Ты хорошо подумай-то...
- Я уже подумала, - я без сил рухнула в разложенное кресло. - Очень хорошо, честно.
- Ну как знаешь,... - Мария Михайловна махнула на меня рукой. - Смотри потом, сама напросилась!
- Сама, да... - я закрыла глаза. - Если никто не захочет - я Кольку вашего уломаю...
- А ты есть-то будешь? - баб Маша потрясла меня за плечо, уже не слушая мои сбивчивые разговоры.
- Неа... Посплю ещё...
- Оххх, дурная ты девка, Снегурка... - старушка махнула на меня рукой. - Тебе бы мужика ладного, чтоб дурью-то не маялась... Чтоб поняла наконец, по чём фунт изюму...
Улыбнулась сквозь сон.
- Мне любого... Любой сгодится...
***
Проснулась от холода - баба Маша оставила в спальне форточку нараспашку. Зябко закуталась в одеяло, сонно оглядывая помещение...
Из окна тянуло сыростью, туманом и тиной, хотя небо уже вовсю золотилось солнечными лучами. Ошалевшие птицы чирикали так, будто находились прямо над моей головой. То там, то тут голосили петухи - рассвет. И явно ранний...
Хозяйки в комнате уже не было - она привыкла вставать ни свет ни заря. Кровать оказалось ровно заправлена, всё вокруг прибрано, мои вещи аккуратно сложены на спинке кресла...