Боже, зачем я вообще ввязалась во всё это?! А главное - почему ты это допустил, Господи...
Лука резко откинулся назад всем корпусом. Вцепился пальцами в край деревянного стола, тяжело поднялся на ноги, вырастая рядом с моим плечом исполинской горой... Повернулся ко мне. Вздохнул полной грудью...
Неуверенно вскинула на него испуганные глаза. Закусила губу, покрываясь липкими мурашками от макушки до пяток, зачем-то попыталась выдавить жалкую глуповатую улыбку...
В его взгляде читалась обречённость и решимость. И ещё что-то такое... Почти сочувствующее, болезненное, острое...
Подпрыгнула с лавки ещё до того, как он протянул руку. Сама сделала разделяющий нас шаг под громкие одобрительные пьяные выкрики толпы. Даже не поняла, как умудрилась прильнуть к его груди, не оставляя человеку иного выбора, кроме как невольно приобнять меня в ответ...
Он окаменел лишь на миг. После сам наклонился над моим запрокинутым лицом, щекоча жёсткой бородой мой подбородок и немного щёки... Прижался губами к моим губам, отчего с соседних скамеек раздался удалой свист и добродушное улюлюканье...
Теперь оцепенела я. Но закрыла глаза, машинально поднимая руку и несмело обнимая Луку за шею... Совсем легонько и ненавязчиво, только для отвода глаз...
- Один! Два! Три! Четыре! Пять!..
Он не углублял поцелуй. Даже не разомкнул губы, лишь вдавился ими в мой рот - тоже ради воодушевления толпы...
- ...Восемь! Девять! Десять!..
Под моей ладонью, упёртой в твёрдую грудную клетку, билось чужое сердце. Гулко, мощно, ритмично...
- ... Тринадцать! Четырнадцать!..
Борода кололась, от неё немела и стягивалась кожа. Почти невозможно терпеть, но я терпела...
- ...Семнадцать! Восемнадцать!..
Запах воспринимался двояко - смесь ладана, дыма, тонкого аромата сена, мускусного пота, чего-то пряного... Не могла понять, нравится ли мне такое сочетание, или вызывает неприятие. Наверное, я могла бы привыкнуть...
- ...Двадцать! Двадцать один!...
На миг ощутила, как Лука чуть крепче сжимает объятия... Почти машинально, просто потому что устал держать руку на моей напряжённой до предела спине...
- ...Двадцать пять! Двадцать...
Лука резко прервал так называемый поцелуй.
- Хорош, ну! - бросил в толпу низким густым голосом. Тут же отвёл взгляд в сторону, но ладонь с моих лопаток не убрал, пока я не села обратно на лавку...
- Ты как хочешь, Лука Тихонович, но на вечерю мы тебя не ждём! - откуда-то слева послышался ехидный пьяный мужской бас, ему вторил нестройный многоголосый женский смех. - Негоже молодую жену надолго бросать! - хохот вокруг стал одобрительным и громким, многие охотно поддакивали. - Так что сами сладим! А ты дома сиди!
Лука, сначала недобро нахмурившийся, всё-таки скупо усмехнулся. Отмахнулся от говорившего, уже предлагающего новый тост...
Бросил в мою сторону короткий взгляд.
- Скоро пойдём, - он впервые за весь день обратился лично ко мне, и от этого по телу мгновенно пробежал озноб... - Знаешь же, что трое детей у меня?
Кивнула, с трудом сглатывая ком в горле.
- Конечно, Мария Михайловна рассказывала...
- Хорошо.
Он снова отвернулся к столу, потянулся к плетёной корзинке с хлебом...
***
В животе крутился холодный вакуум. Не страх, нет... Волнение.
Кажется, я на первой свадьбе с Глебом так не нервничала - я с нетерпением ждала этого события, готовилась к нему, знала будущего мужа как свои пять пальцев, а главное - было ощущение, что мы оба идём в светлое будущее, вступаем в новую жизнь, что теперь нет местоимений "я" и "он", есть понятие "мы".
А сейчас...
Сейчас в отношении Луки было чёткое понимание того, что никаких "нас" нет и быть не может. Мы оба - взрослые люди со своими сформировавшимися принципами и устоявшимися понятиями этого мира, мы никуда не идём вместе, мы - две непересекающиеся параллели. И вместо совместного построения общих перспектив мы можем лишь отстаивать личные границы и проявлять терпение в отношении чужих приоритетов.
Но даже не это вызывало во мне резонанс и тревогу. В конце концов, если захотим - притрёмся. По крайней мере, я со своей стороны готова попытаться. Но если не выйдет - я не буду особо страдать или убиваться по этому поводу. Так, как убивалась по Глебу всё это время... И, наверное, буду убиваться ещё долго, да.