По содержанию своему потустороннее спасение может состоять в избавлении от физических и душевных страданий или социального гнета, от бессмысленной суеты и тщетности жизни как таковой либо от тягостного собственного несовершенства, будь то неизбывное ощущение заклейменности, или острая склонность к греху, или более духовное по своей природе чувство оставленности во тьме земного неведения о смысле мира.
Нас стремление к спасению, в чем бы оно ни состояло, интересует в той мере, в какой оно влияет на практическое поведение в жизни. Такие позитивные посюсторонние черты оно обретает прежде всего в силу особого религиозно детерминированного образа жизни, определяемого неким центральным смыслом или целью, благодаря чему из религиозных мотивов складывается система практического поведения, ориентированного на единые ценности. Цель и смысл такой системы могут быть целиком посюсторонними или хотя бы отчасти таковыми. В разных религиях и даже внутри одной религии это может проявляться по-разному и в неодинаковой степени. Возможности религиозной систематизации жизни в определении, скажем, экономического поведения верующих, конечно, ограничены. Так что религиозные мотивы, особенно надежда на спасение, совсем не обязательно должны — хотя и могут — достаточно сильно влиять на организацию, в частности экономическую, жизни верующих.
Глубочайшее воздействие на стиль жизни верующего надежда на спасение оказывает в том случае, когда спасение кажется отбрасывающим свою тень уже на саму земную жизнь верующего или является целиком посюсторонним внутренним процессом, т. е. когда эта надежда сама по себе делает человека святым, либо придает ему черты святости, либо оказывается ее — святости — предпосылкой. Святость может быть обретена либо постепенно в ходе просветления, либо одномоментно, путем внезапного преобразования духа (Metánoia) или перерождения.
Идея перерождения как таковая известна давно и находит классическое выражение в магической вере в духов. Обладание магической харизмой почти всегда предполагает перерождение, каковое, как и овладение магической силой, обеспечивается особым воспитанием колдунов (которое воспроизводится в воспитании ими военных героев) и их специфическим жизненным стилем. Перерождение происходит путем «выхода» в форме экстаза и обретения новой души, что обычно сопровождается получением нового имени (в виде рудимента это проявляется еще и теперь при посвящении в монашество). Сначала перерождение требовалось только профессиональным колдунам, затем из магической предпосылки колдовской или героической харизмы превратилось в самых последовательных религиях спасения в неотъемлемое от религиозной благодати свойство самосознания, которое человек усваивает и подтверждает всем своим образом жизни.
§ 10. Пути спасения и их воздействие на стиль жизни
Религия по-разному влияет на стиль жизни и особенно на предпосылки нового рождения в зависимости от пути к спасению и (что с ним тесно связано) от психического качества спасения, к которому верующий стремится.
I. Спасение достигается самим спасающимся без всякой помощи сверхъестественных сил, как, например, в раннем буддизме. Ниже обозначены методы обретения спасения.
1. Ритуальные культовые акты и церемонии — как богослужебные, так и практикуемые в повседневной жизни. Чистый ритуализм не отличается от колдовства в своем воздействии на жизненный стиль и даже уступает магической религии в том смысле, что она при необходимости создает определенную весьма радикальную методику перерождения, что ритуализму удается часто, но не всегда. Религия спасения может сводить в систему отдельные чисто формальные ритуальные действия, создавая ощущение благоговения как особого душевного настроя, при котором ритуалы воспринимаются как символы божественного присутствия. Это ощущение становится равным искупительному чувству обладания благодатью. Как только оно исчезает, остается голый и формальный магический ритуализм, что часто происходит в процессе оповседневливания благоговейной религиозности.
Ритуальное религиозное благочестие может вести к самым разным последствиям. Полная ритуальная регламентация жизни набожного индуса с невероятными по европейским меркам повседневными требованиями сделала бы при точном их исполнении благочестивую жизнь в миру несовместимой с получением дохода. Этот крайний тип религиозного благочестия диаметрально противоположен пуританству. Соблюсти его требования может только человек материально обеспеченный, которому не надо упорно трудиться.