Именно на Западе общинная религиозность оказалась связанной со средним и мелким бюргерством, и объясняется это тем, что в западном городе до известной степени теряют свое значение кровно-родственные связи, в частности внутриродовые. Замену им индивид находит не только в профессиональных союзах, которые на Западе, как и повсюду, носят культовый, хотя уже не табуистический характер, но и в свободно создаваемых религиозных общностях. Однако это не детерминировано экономическим своеобразием городской жизни как таковой, напротив, легко обнаружить, что каузальная связь может быть обратной. В Китае особое значение культа предков и родовой экзогамии способствует длительному сохранению связи городского жителя с родом и деревней, откуда он происходит. В Индии кастовые табу затрудняют возникновение сотериологической общинной религиозности или, во всяком случае, ограничивают ее роль как в поселениях городского типа, так и на земле. Вот почему в обеих странах, как мы видим, городу труднее развиться в общину, чем деревне. Тем не менее мелкое бюргерство по экономическим причинам, связанным со стилем жизни, оказывается склонным к рациональной, этической религиозности всюду, где существуют условия для ее возникновения. Ясно, что мелкий бюргер, например ремесленник или торговец, по характеру своей деятельности значительно меньше связан с природой, чем сельский житель, и магическое воздействие на иррациональные силы природы не имеет для него такого значения, как для крестьянина, напротив, условия его экономического существования имеют гораздо более рациональный характер, т. е. связаны с возможностью расчета и целерационального воздействия. Далее, экономические условия существования заставляют ремесленника прежде всего, а в определенных обстоятельствах и торговца полагать, что честность в делах соответствует его собственным интересам, и хорошо выполненная работа, как и верность долгу, достойна награды и действительно вознаграждается, в результате чего формируется этически рациональное вйдение мира в форме этики воздаяния, свойственной, как будет показано ниже, вообще всем непривилегированным слоям. Во всяком случае, им она ближе, чем крестьянам, которые обращаются к «этической» религии воздаяния, только когда
магия уже искоренена другими силами, тогда как ремесленники часто сами активно участвуют в ее искоренении. И, конечно, этот тип религиозности несравненно ближе мелкому бюргерству по сравнению с военным слоем или крупными дельцами, зарабатывающими на войне и политическом насилии, почему им чужды этически рациональные элементы религии. Правда, на ранней стадии профессиональной дифференциации ремесленникам очень непросто «прорваться» за границы магии. Ведь всякое особенное, неповседневное, необщераспространенное искусство выглядит как проявление персональной или унаследованной харизмы, обрести и сохранить которую можно только с помощью магических средств и которая посредством табу, иногда тотемического происхождения, отделяет ее обладателей от обычных людей (крестьян), часто даже они оказываются лишены права владеть землей. Так происходит обычно с выходцами из древних, близких к природе народов, которые предлагают свои умения сначала в качестве бродячих ремесленников, затем осев в общине, но все равно оставаясь чужими; их относят к касте париев, а техника и приемы их ремесла отождествляются с магией. Но там, где прорыв происходит — а чаще всего это происходит на почве новых городских поселений, — новые обстоятельства оказывают свое воздействие: ремесленник или мелкий торговец начинает судить — первый о своем труде, второй о своем доходе — более рационально, чем любой крестьянин. Условия труда ремесленников дают им достаточно времени и возможностей для размышлений; во всяком случае, это касается ремесленников определенных профессий, особенно связанных в нашем климате с пребыванием в закрытом помещении, например ткачей, почему, вероятно, в их среде особенно распространено сектантство. До некоторой степени и при известных обстоятельствах это относится даже к работе на современных механических ткацких станках, не говоря уже о ручных ткацких станках прошлых времен. Повсюду, где чисто магические или ритуалистические представления искоренялись пророками или реформаторами, ремесленники и мелкие бюргеры склонялись к особенному, подчас весьма примитивному рационалистическому в этическом и религиозном смыслах отношению к жизни. Кроме того, уже в силу самой своей профессиональной специализации они оказываются носителями характерного целостного образа жизни. Конечно, детерминация религиозности этими общими условиями существования ремесленников и мелких бюргеров вовсе не однозначна. Весьма расчетливые китайские мелкие торговцы не являются носителями рациональной религиозности, как, насколько известно, и китайские ремесленники. Они сторонники магии и буддийского учения о карме. Этически рациональная религиозность им не свойственна, что первично и, по-видимому, определяет бросающуюся в глаза недостаточную рациональность их техники. Самого по себе существования ремесленников и мелких бюргеров никогда не хватало для создания этической религиозности даже самого общего, описанного здесь типа. Напротив, мы видели, как кастовое табу в сочетании с верой в переселение душ влияло на этику индийских ремесленников в направлении ее стереотипизации. Лишь там, где возникала общинная религиозность, причем именно рационально-этическая общинная религиозность, она могла находить сторонников в кругах мелких бюргеров и при известных обстоятельствах упорно воздействовать на их стиль жизни, что и происходило в действительности.