Без понятия, как вести такой разговор. Черт, можно было и порепетировать сначала.
– Смотрите, у нас широкий спектр услуг. Вы можете обговорить нюансы уже на месте и договориться о стоимости непосредственно с мастером...
Мастером? Я пришел на йогу или маникюр? Кому-то тоже не помешает порепетировать.
Я сообщил свой адрес и номер для связи. Сказали ждать в течение часа. Отложив телефон, я тупо начал пялиться в потолок, толком не осознавая произошедшего. Я только что вызвал проститутку себе на дом. Чтобы как-то собраться с мыслями, я накинул пальто, вышел на балкон, достал пачку, закурил. Хоть и живу я уже давно один, курю только на балконе. Мама еще, царство ей небесное, меня приучила, когда была в живых – никаких сигарет в доме.
Медленно поднял прищур на двор. Сперва перед глазами плавно маячили огоньки вечернего города. Поймав витающее сознание, уже воспринимаю детали: жёлтые окна квартир соседних домов, фонари, редкий гул автомобилей и блеск их мерцающих фар в темном прохладном пространстве осеннего вечера. Потушил сигарету. Лицо обдувает ветерок, как бы провожая меня обратно в комнату.
Минуты ожидания. Ничто не сравнится по ощущениям с минутами ожидания. С одной стороны трепет от ближущегося события ласкает твое сознание, с другой – это невыносимое чувство замедления времени. Весь твой фокус уходит на ожидание определенного события, что аж зубы скрипят, скулы сводит. Сидишь и с трудом проглатываешь каждую секунду пройденного времени к заветной цели. И вроде бы подумаешь: "Спокойно. Расслабься и отпусти ситуацию. Цель сама придет к тебе в нужный момент". Но нет. Все твое естество будет ерзать в ожидании – осталось-то всего ничего! А вот сиди себе и жди.
Начинается время, под которое лаконично вписывается баскетбольный термин "garbage time" или "мусорное время". Это когда в конце матча исход уже ясен, и игроки на поле ничего не делают. Все произойдёт довольно скоро, поэтому мне ничего не остаётся как, залипая, всматриваться перед собой, ходить по комнате, открывать холодильник, садиться в кресло и руками похлопывать по коленкам. Garbage time.
Во время очередного круга от "похлопывания коленок" до похода к холодильнику раздается звонок. Эффект внезапности дает о себе знать – моментально потеют ладошки. Беру трубку. Женский голос:
– Какой подъезд?
– Второй.
– Квартира?
– 37-ая.
Сбрасывают.
Звонок в домофон, открываю.
Стою и тупо смотрю на входную дверь.
Я не воспринимаю этот момент: сейчас около 10-ти часов вечера, днем я еще был на работе, а сейчас жду проститутку себе на дом. Мысли "какого черта" и "Гриша, ты идиот" ненавязчиво подсказывали не открывать.
Тройной стук в дверь. Так обычно стучат продавцы пылесосов, перепись населения или свидетели иеговы. Но я отчетливо осознаю, что сейчас мне нужно не с усталым видом провадить надоедливого коммивояжера, а пойти на контакт с совершенно незнакомой мне социальной единицей. Проституткой, блин!
Я решаю открыть дверь, все же нехорошо – человек пришел. А затем вежливо попросить уйти, сказать, что ошибся, и если нужно – дать денег.
Открываю дверь. Вижу знакомое лицо. Мы смотрим друг на друга молча секунд 5, но по ощущениям все 30.
– Опаньки, – подумал я вслух. Выходя из моментного ступора, сразу осёкся. – Света, ты что ли?
– Привет, Гриш, – с мягкой улыбкой произносит она.
Думаю: "Слава богу она улыбается". Ситуация все же на редкость странная.
– Проходи, раздевайся. Ну, в смысле не раздевайся пока, а просто! То есть без "пока", а вообще! То есть э-э...
– Да я поняла, Гриш, – отвечает она всё с той же улыбкой.
Я пригласил её присесть за стол. Сразу побежал к холодильнику, достал пиво. Нашел в глубине холодильника лежалый сыр. Наспех нарезал сыр и хлеб, выложил на тарелку, но не сумел собрать даже элементарнейшие бутерброды. Поставил на стол.
Мы открыли пиво и молча смотрели на разобранные бутерброды. Первым заговорил я.
– Давно не виделись, да?
Лучше бы я этого не делал. Что за тупой вопрос? Но на удивление она решила подыграть и ответила.
– Да, ещё со школы. Такие маленькие были, – потупив глаза и потрогав мочку уха, проговорила Света.
На миг мы оба улыбнулись. Подкрадывалась неловка пауза, и я волевым решением бросился пресечь её на корню, сказав любую нелепицу, что-то типа:
– Помню, как засматривался на тебя в младших классах. А осмелился подойти только под конец школы. А зря, весело было общаться эти два года.
– Ты всегда был не самый смельчак, – сказала она и легко рассмеялась. – Помню, как ты испугался того ретривера!