Воображение вынудило меня сдвинуться на стуле, от чего он заскрипел. Аудитория была одной из самых старых в университете, и каждый стул в ней нуждался в WD-40. Когда доктор Фарадей оторвался от своего ноутбука, он, казалось, был удивлен, что я по-прежнему сидела на своем месте в пустой аудитории. Словно и вправду был удивлен, что я хотела поговорить с ним об этом, потому что да, я занималась подобным в клубах с другими парнями постоянно. Каждые выходные. Конечно, так я и поступала.
– Чем ты занимаешься? – его голос заполнил комнату, окружая меня. – Урок
окончен. Пора уходить.
Больше не взглянув в мою сторону, он вернулся к своему ноутбуку. Если бы я могла приблизиться к нему, то швырнула бы ноутбук через всю аудиторию. Пусть только попробует снова отвлечь Фарадея от меня.
– Я хотела бы поговорить с Вами о моем экзамене, – мой голос не заполнял
пространство, как его, но вышел сильнее, чем я предполагала.
Прежде я никогда не вела подобных разговоров. На самом деле у меня был не такой большой опыт в отношении парней, но я по-прежнему старалась быть храброй. Уверенной. Хорошо.
– Нет, не хочешь, – доктор Фарадей закрыл ноутбук и посмотрел на меня
ледяным взглядом через всю аудиторию. – Ты хочешь поговорить о чем-то
другом.
Он обошел вокруг большого стола и облокотился на него, приковав меня к стулу своим взглядом.
– Хотя разговор, вероятно, не входил в твои планы, судя по тому, какой подход к жизни ты показала на прошлой неделе.
– Ты все еще злишься из-за этого? – я заерзала на стуле.
Он скрипнул зубами.
– Я в гневе.
Его слова огорошили меня, заставляя снова заерзать. Мы приближались друг к другу в центре клуба, словно сумасшедшие, я что-то простонала о докторе Фарадее по ходу.
Вот тогда он осознал, что подошедшая к нему незнакомка, притянувшая его к себе, на самом деле студентка, момент был разрушен.
Я решила, что он относится к тому типу профессоров, который придерживается Морального кодекса “Не трахаться со своими учениками “ или еще какого дерьма. Нравственность или нет, но он бы хотел этого. И он бы получил желаемое, если бы я не простонала его имя, когда его умелая рука проскользнула под мое платье и подобралась к моему слабому месту.
Не только его рука проследовала южнее.
– Тебе понравилось, – я посмотрела на него, словно обороняясь. – Я знаю, что понравилось. Я почувствовала это.
Мысли о том, как он ощущался в моей руке, снова заставили меня ерзать. Внутренняя часть моих бедер стала влажной от воображаемых картин, которые проносились в моей голове в течение последнего часа. Он скрестил руки на груди и пристально смотрел на меня, словно ему мерзко было даже вспомнить то, что он чувствовал ко мне, к моему кипящему жизнью телу. Я пробежала взглядом по его телу. У него был мозг и карьера ботаника, но он обладал телом и лицом чертовой модели журнала GQ. Он не был как все другие мужчины, не пропускающие ни одной юбки. Это было правило университета. Если Люк Фарадей будет проходить по тротуару, вы обернетесь, чтобы лучше рассмотреть его. Когда мой взгляд остановился на его промежности, руку болезненно защемило от воспоминания, как он ощущался в ней, и клянусь, он слегка толкнул бедрами вперед. Когда мой взгляд встретился с его вновь, румянец пополз по моей шее к лицу, он же
смотрел на меня так, что каждый нерв в моем теле напрягся.
– Да, мне понравилось, и, слава богу, что я не позволил этому зайти дальше ласк через одежду. Если бы мы сделали то, что ты планировала, и кто-нибудь из школы узнал бы об этом, меня бы выставили отсюда, – он сжал челюсти и
отвел взгляд, словно ему противно было смотреть на меня хотя бы мгновение. Меня заполнило чувство вины. И стыда. Он прав. То, что мы делали, ставило под угрозу его карьеру, если кто-нибудь узнал бы. Чтобы мы не делали, угрожало бы его карьере, если бы об этом стало известно.
Чувство вины и стыда заставило меня подняться со стула, смущение побуждало меня уносить свою задницу.
Я бы предложила себя ему, и его ответ внушал отвращение. Я бы добавила, что хочу его, и его ответ был бы отталкивающим.
– Мне жаль, – сказала я, спеша закончить, и сбежать наверх по лестнице,
умереть и никогда не появляться в своем классе снова.
Какой же я была идиоткой, если думала, что он хочет меня, даже если бы это был всего лишь легкий перепих для снятия напряжения.
Звук каблуков моих Mary Jane разносился по аудитории, пока я бежала по плитке, но его голос донесся сквозь шум.
– Слишком поздно извиняться. Слишком поздно.