Но однажды всё изменилось. В разгар совещания, на котором принц с командиром королевской стражи планировал задание для следующего патруля, слуга принёс ему записку от Короля.
«Жду тебя в тронном зале», — говорилось в ней.
Леголас поспешил исполнить приказ, впрочем, как и всегда. Правда, теперь он подчинялся отцу гораздо быстрее и с большим удовольствием. Юный принц быстро и уверенно взлетел по ступенькам и, приложив кулак к груди, склонил голову в почтении.
— Мой Король, — задыхаясь, поприветствовал отца Леголас.
— Капитан. Командир, — Трандуил внимательно посмотрел на сына, и тот тут же понял, что Тауриэль вошла вслед за ним, молча и бесшумно.
— Охотники доложили мне о том, что в Эрин Гален орудуют браконьеры. Их цель — белые олени. Они отстреливают как самцов, так и самок, — изумрудные глаза яростно вспыхнули. Белые олени были любимцами Короля. За убийство даже одной особи полагалась страшная кара — смертная казнь! — Схватите этих преступников и доставьте в мой дворец! Мне нужны доказательства их преступлений. Доказательства, подтверждающие убийство ими каждого белого оленя. Предоставьте их мне! Леголас, командиром отряда я назначаю тебя. Тауриэль отправится с тобой. Выступаете на рассвете! Выполнять!
— Есть выполнять, милорд! — откликнулось два голоса: женский и мужской.
Король помедлил:
— Сын, я буду у себя после обеда. Принеси мне список воинов, которых ты отберёшь для выполнения этого задания. Я хочу знать, кого ты назначишь.
Леголас кивнул, гордо вздёрнув подбородок. Тауриэль же удивлённо повела бровью — Трандуилу обычно не было никакого дела до воинов, которых они посылали в патрули.
— Да, милорд, — ответил принц раньше, чем та смогла что-то возразить Королю. — Ваш приказ будет исполнен.
За исключением любопытных взглядов, которые на протяжении не менее десяти минут бросала на него Тауриэль, пока не переключилась на кого-то другого, день прошёл вполне обычно. Наконец, наступил тот час, когда Леголас должен был явиться к отцу со списком.
Постучав и получив разрешение войти в покои Короля, принц закрыл за собой дверь, даже не поняв, что был замечен. Когда коридор опустел, из-за угла появился Галеон. Молча отметив что-то про себя, дворецкий Трандуила растворился в лабиринтах дворца.
Оказавшись в безопасности, Леголас отбросил бессмысленный список в сторону и поспешно скинул с себя одежду, по привычке оставив её у двери. Стремглав бросившись к кровати, где его уже с нетерпением ждал отец, юноша упал перед Королём на колени.
— Я пришёл, ada nín, — прошептал он, склонив голову.
— Иди ко мне. Я хочу насладиться тобой ещё раз до того, как наступит рассвет, и ты покинешь меня, — Трандуил отбросил покрывало, приглашая сына присоединиться к нему.
Леголас скользнул под одеяло к отцу, и тот властно притянул его к себе. Какое-то время они провели за тем, что просто целовались. Эти моменты тихой нежности были необходимы юному любовнику, как воздух. Поцелуи Трандуила были целомудренны и нетребовательны, и это лишь укрепляло веру сына в то, что, несмотря на то, что их отношения давно перешагнули за грань добра и зла, и скорее могли считаться, мягко говоря, «нездоровыми», он всё же не утратил столь необходимую ему, чистую и светлую любовь отца. Отец и сын просто лежали вместе, обнажённые, и болтали. Если бы кто-нибудь решил понаблюдать за ними в этот момент, то он вряд ли смог бы заподозрить их в чём-то непристойном. Трандуил расспрашивал сына о том, как прошёл его день, о проделанной им работе, а Леголас охотно делился с ним. В свою очередь, юноша поинтересовался у отца о его делах, и Трандуил вкратце рассказал ему о складах и посевах.
А затем, как по мановению волшебной палочки, — как если бы всё отмеренное им время для нежности истекло — всё резко переменилось. Опасные огоньки загорелись в глазах Трандуила, и Леголас в мгновение ока был опрокинут на спину. Мужчина навис над ним, словно дикая кошка, пригвоздив запястья сына к кровати.
— Я сдаюсь, — выдохнул Леголас, что вполне вероятно и было его сокровенным желанием в тот момент.
— Я сказал, что отправлю тебя в патруль, не раньше, чем насыщусь тобой, — прошептал Трандуил, глядя сыну в глаза, пока тот изгибался под ним и мурлыкал, надеясь заполучить очередной поцелуй. — Но этот день никогда не наступит, ion nin. Мне придётся отпускать тебя против моей воли и терпеливо ждать твоего возвращения, думая о том, как поприветствовать тебя после вынужденной разлуки. Береги себя, мой мальчик! — на мгновение взгляд отца стал почти надломленным. — Вернись ко мне невредимым. И возвращайся поскорей.
Трандуил нырнул в поцелуй — он вышел глубоким и страстным. Отец крепко сжимал Леголаса в объятиях, как будто не мог заставить себя отпустить его, и сын вдруг кое-что понял о том отчаянии, которое Трандуил хранил в тайне ото всех, где-то в отдалённом закоулке своего жестокого и неприступного сердца. Это желание обладать им, владеть им, контролировать каждый его шаг… Отец пережил столько потерь за эти долгие века…
— Я сделаю всё, что в моих силах, ada, — тихо пообещал сын, прижимаясь губами к губам Трандуила. — Ты даже не представляешь, как я скучаю по тебе. Каждую ночь, которую я проведу вдали от дома, я буду мечтать вернуться к тебе, в твою постель, — принц поцеловал отца в лоб, едва касаясь мраморной кожи горячими губами, и тихо прошептал:
— Я люблю тебя, ada.
Трандуилу несвойственно было быть таким — неподвижным и спокойным. Обычно, когда они оставались наедине, отец всегда точно знал, что нужно делать. Он вёл себя так уверенно, что у Леголаса просто не оставалось времени на размышления. Теперь же, когда у него было время не только подумать, но и выразить свою любовь, он радовался, как эльфёнок. Юноша с благоговением ласкал совершенную кожу любовника, продвигаясь от спины к ягодицам, — просто дразня, — и чувствовал, как губы отца расплываются в довольной ухмылке.
— Но как ты меня любишь, ion nin? — тихо спросил Трандуил, прижавшись к плечу Леголаса.
— Melethron nín, — вздохнул юный любовник. — Mellada nín. Aran nín. Разве ты не знаешь, что я люблю тебя во всех смыслах? Я люблю всего тебя, так же, как и ты меня. Я люблю каждую часть тебя в равной степени, и это никогда не изменится.
Трандуил вздохнул, а затем перевернулся на спину и лёг рядом с сыном. Лёгкая улыбка застыла на губах отца, как будто этих простых слов было достаточно чтобы сделать его счастливым. Леголас прикасался к безмятежному любовнику, наслаждаясь редкой возможностью беспрепятственно исследовать его безупречное тело, пока тот пребывал в этом странном — умиротворённом — состоянии.
— Я люблю прикасаться к тебе, — промурлыкал Леголас, играючи. — Ты должен чаще позволять мне делать это.
— Тогда трогай меня, — к удивлению сына, Трандуил лишь рассмеялся в ответ на его подколку и податливо раскинулся на кровати, позволяя рукам сына бродить везде, где им только вздумается. Лицо мужчины приняло сонное выражение — выражение, которое могло быть очень обманчивым. Леголас не раз имел возможность убедиться в этом на личном опыте. — Покажи мне, как бы ты любил меня.
И Леголас любил.
Отец был таким красивым в этот момент, что у Леголаса перехватило дыхание. Подключив губы и язык к любопытным пальцам, Леголас поражался тому, что Трандуил до сих пор не потерял терпение от этого тщательного, нежного исследования, и не перевернул его на спину, чтобы жёстко оттрахать. Вместо этого отец лежал неподвижно, задыхаясь от стонов, которые лишь усилились, когда безжалостное поклонение юноши приблизилось к его трепетавшему от страсти члену — Трандуил так напрягся, что Леголас, казалось, мог различить неистовый вой в каждом его вздохе. Юный любовник жестоко ухмыльнулся, обогнул член отца, намеренно оставив изнывающую плоть без внимания, и спустился вниз, дабы исследовать длинные, худые мышцы стройных ног. Юноша облизывал и посасывал каждый идеальный палец на ногах отца, поочередно вбирая их в рот.