Ночью Леголас никак не мог уснуть. Принц разглядывал звёзды на ночном небе, свет которых едва проникал сквозь густую листву деревьев, и думал об отце. Юноша представлял себе, как тот лежит в их кровати, — один — и до безумия хотел оказаться с ним рядом.
Тауриэль несла вахту, и Леголас, не в силах сомкнуть глаз, присоединился к ней, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей. Они сидели на краю деревянного настила и болтали ногами.
Принц печально вздохнул.
— Он или она? — поинтересовалась Тауриэль. Леголас тяжело сглотнул. Он искренне надеялся, что ему не придётся лгать ей.
— Он, — неохотно выдавил из себя юноша, пытаясь придумать правдоподобную причину, почему он не может раскрыть подруге детства имя своего любовника.
— Ты очень отстранился, — отметила Тауриэль. — Все скучают по тебе, когда мы собираемся по вечерам. Особенно Фарагон. Он хотел бы получить реванш. Всё надеется отыграть монету, которую проиграл тебе в кости. И мы все потихоньку спиваемся, потому что ты отлыниваешь от своей доли большой бочки вина.
Леголас виновато улыбнулся, и Тауриэль понимающе улыбнулась ему в ответ.
— Кто он?
— Я не могу сказать, — признался юноша, не найдя в себе силы встретиться с подругой взглядом. — Отец не одобрит мой выбор. Если он узнает, то тут же положит этой связи конец.
— Ты же понимаешь, что Король всё равно узнает. Рано или поздно, — Тауриэль сочувственно дотронулась ладонью до руки друга. — Такие вещи невозможно долго хранить в секрете. Это слишком очевидно для всех, кто хорошо тебя знает: ты даже двигаешься иначе, чем раньше.
Леголас вздрогнул, понимая, что подруга скорее всего права.
— Я отвечу за свой выбор, когда мой секрет раскроется. Если это потребуется, конечно. А до тех пор… Я буду просто наслаждаться и не стану сожалеть ни о чём.
Он отстранился, чувствуя себя некомфортно рядом с проницательной Тауриэль.
— Тебе, кажется, очень хорошо с ним, — мягко отметила эльфийка. — Твои глаза просто светятся от счастья, а в походке чувствуется лёгкость, когда ты покидаешь нас каждый вечер.
Сердце Леголаса пропустило удар, он внимательно посмотрел на подругу.
— Правда? — удивился принц. По крайней мере, в какие-то из этих дней он точно знал, что навлёк на себя наказание за нарушение того или иного правила отца.
«Каждый день? Даже в эти дни?» — Леголас не верил своим ушам. — «Быть этого не может…».
— Мы все это заметили, — подтвердила его сомнения Тауриэль. Юноша выдавил из себя вымученную улыбку, направился к спальнику и обречённо плюхнулся на него.
«Что ж, здесь я правила отца точно не нарушу: места едва хватает, чтобы ноги вытянуть и сделать вдох полной грудью, не говоря уже о том, чтобы побыть в одиночестве…».
Правда стоило принцу закрыть глаза, как его воспалённый мозг тут же выдал реалистичную соблазнительную картинку: Трандуил один, лежит в их кровати и делает то, что он, Леголас, делать не мог — ласкает себя. Проглотив печальный вздох, юноша перевернулся на живот и зарылся лицом в спальник, пытаясь игнорировать, по мере возможности, картинки, которые рисовало ему его больное воображение.
На следующий день они проснулись, как только на востоке начали пробиваться серые лучи света. Для людей это всё ещё была ночь, но эльфы знали свет и распознавали мельчайшие изменения в нём гораздо раньше. Не спеша, они навели порядок в их временном пристанище — воины не стали сворачивать спальники, те им ещё могли понадобится — и устроили засаду, дожидаясь появления браконьеров. Эльфы уже были осведомлены о времени их прихода и ухода, и, как и ожидалось, те скоро появились в поле их зрения.
Леголас преследовал браконьеров вместе с Тауриэль и остальными воинами. Каково же было его удивление, когда он увидел, с кем у тех была назначена встреча. Сам Боромир на встрече не присутствовал, но Леголас узнал некоторых из его помощников, которые входили в состав делегации из Гондора; он уже видел их раньше во дворце.
Принц подал Тауриэль знак и указал на нескольких мужчин, та понимающе кивнула.
— Они не получили то, что хотели, и решили взять это силой! — взорвался Леголас, когда Тауриэль поравнялась с ним. — Наместнику Гондора это выйдет боком. Эта выходка неминуемо приведёт к краху его дипломатических отношений с Эрин Гален. Тауриэль, останься с отрядом! Я прослежу за ними с деревьев и соберу доказательства их злодеяний. Когда я вернусь, мы аттакуем их.
Тауриэль неохотно согласилась, и Леголас бесшумно последовал за браконьерами, уверенный в том, что люди не заметят его в листве деревьев.
Люди были самонадеянны и привыкли считать, что лучше других: они редко смотрели вверх, за исключением тех случаев, когда на них нападали пауки. Учитывая несколько трупов, окутанных шёлковым серебром паутины, на которые принц натолкнулся по пути, им следовало бы переосмыслить свои представления о собственной исключительности. Юный эльф не стал прикасаться к телам, судя по красноречивым признакам — округлым черепам и длинным тазобедренным костям, торчавшим из паутины — эти люди были давно мертвы.
Леголас не видел, чтобы мужчины убивали белых оленей, но выяснил, где располагался их лагерь. Тот находился в небольшом алькове, спрятанном у реки рядом с горами. Позади него зияла расщелина, расколовшая стену из тёмного гранита на две части. Опасения принца подтвердились, когда несколько человек вошли внутрь и вынесли связку шкур чёрных зайцев. Решив, что шкуры оленей могут быть спрятаны внутри пещеры, Леголас решил дождаться заката, чтобы подобраться ближе и исследовать тайное хранилище.
Дождавшись, когда люди напьются и уснут, эльф беспрепятственно миновал единственного сонного караульного и бесшумно проскользнул мимо распростёртых тел прямо в расщелину. Как он и предвидел, стопка белых шкур возвышалась в дальней части узкой пещеры. В огне затухающего костра они казались кроваво-красными.
Леголас со щемящей грустью в сердце провёл по белоснежным шкурам, чтобы убедиться в реальности своей находки, а затем выскользнул из тайника так же легко, как пробрался внутрь, и скрылся в кронах деревьев, перепрыгивая с ветки на ветку.
— Они сняли шкуры, по меньшей мере, с двух дюжин белых оленей, — доложил Леголас Тауриэль, снова присоединившись к отряду. — Среди них есть шкуры волков, лисиц, диких котов, а также шкуры, разрешённых к отстрелу белок, зайцев и благородных оленей. Они нарушили многие пункты договора и не единожды.
— Тогда решено. Мы застигнем их врасплох, пока они спят! — сигнал к атаке почти слетел с губ эльфийки, когда Леголас положил ладонь на её руку, останавливая.
— Подожди! — приказал он, задумавшись.
Леголас прекрасно знал, что действовать необходимо молниеностно, но всё же что-то подсказывало ему, что им следует сперва убедиться в том, что они уличили людей из Гондора в незаконной торговле шкурами с этими браконьерами. Он понимал, что, если они не сделают этого, то люди просто найдут других добровольцев, готовых рискнуть жизнью ради наживы, и случаи браконьерства продолжатся.
— Мы дождёмся, когда покупатель и браконьеры снова встретятся, и схватим сразу обе группы, — принял решение Леголас.
«Отец будет доволен, если мы сможем одним ударом решить сразу две проблемы, — нет спроса, нет предложения».
Тауриэль натянуто кивнула, — Леголас был её командиром, помимо всего прочего — но она явно сомневалась в успехе и разумности этой рискованной операции.
— То, что ты предлагаешь — очень опасно. Если мы загоним людей в угол, они будут сражаться и попытаются убить нас, — сказала она. — Но я понимаю, чего ты хочешь этим добиться. Белые олени будут в безопасности, только если мы сможем остановить торговлю их шкурами.
Леголас и Тауриэль улыбнулись друг другу, придя к согласию.
Прошло несколько дней, прежде чем люди из Гондора снова встретились с браконьерами. Застигнув людей врасплох, отряд под началом Леголаса атаковал. Среди людей не было воинов, ведь браконьеры привыкли убивать животных издали. Леголас считал их всех, — каждого из них — трусами, которые по своей глупости, а не смелости, посмели сунуться в лес, что кишел гигантскими пауками. Люди были настолько уверены в том, что за ними никто не следит, что многих из них эльфы схватили даже раньше, чем те успели пискнуть.