Немного остыв, Леголас подозрительно посмотрел на бокал, предложенный ему отцом, а затем недоверчиво перевёл взгляд на виночерпия.
— Я ничего не добавлял в вино, — заверил его Трандуил.
— Значит, если я выпью его, то не превращусь в бесхребетную и безотказную размазню? — съязвил Леголас. — И даже не очнусь, привязанным к кровати?
Трандуил тяжело вздохнул, забрал у сына бокал и демонстративно осушил его. Направившись к винной стойке в углу комнаты, мужчина достал запечатанную бутылку и ещё один бокал — новый. Вернувшись, он невозмутимо поставил бутылку в центр стола, открыл её, налил себе ещё один бокал вина и выпил его залпом.
— Угощайся, — вежливо предложил Трандуил, нисколько не опьяневший, как будто дорвинионское вино было не крепче воды. Леголас отметил про себя, что сейчас отец выглядел более расстроенным и менее расслабленным, чем тогда, когда он вошёл в комнату. — Возьми себе что-нибудь поесть, если хочешь. Я сниму пробу со всего, что ты выберешь, если ты захочешь удостовериться, что в еду ничего не подсыпано, — Трандуил вернулся в кресло, водопад серебряных волос скрыл его лицо, не позволяя сыну увидеть выражение на нём. Отец налил себе ещё один бокал вина. — Если ты хочешь сыграть в игру, я с радостью дам тебе её. Но я подумал, что ты измотан и предпочтёшь просто провести время со мной.
Он встал, прихватив бокал со стола, и направился к шкафу, в котором хранились его книги.
— Полагаю, ты скучаешь по своим друзьям из отряда. Мне не следовало приказывать тебе явиться ко мне сегодня вечером, — Король задумчиво провёл пальцами по корешку книги. — Я заслужил твоё недоверие и сожалею об этом, — Трандуил взял книгу с полки, раскрыл её и скользнул взглядом по странице. — Я так многое с тобой сотворил, что никто из нас двоих уже не знает, кто он есть на самом деле.
Трандуил любил всё драматизировать. Леголас подошёл к отцу, вытащил у отца книгу из рук, вернул её на полку, а затем взял его за запястье и усадил за стол. До юноши, наконец, дошло, что его самоуверенный и надменный отец не всегда точно знает, что делать.
— Садись, ada, — приказал Леголас. — С чего ты взял, что я не доверяю тебе? Я не смог бы играть в эти игры, если бы не доверял тебе, — юноша придвинул стул ближе к отцу, налил себе бокал вина и демонстративно сделал глоток. — Знаешь, несмотря на усталость, часть меня всё же надеется, что допив эту бутылку до дна, я слечу с катушек от противоестественной похоти.
Трандуил засмеялся, и Леголас довольно ухмыльнулся.
— Если ты для меня значишь так много, то и я для тебя значу ничуть не меньше. Но полагаю, что причина вовсе не в этом, — Трандуил отрицательно покачал головой, и Леголас вздохнул с облегчением. — Я сегодня в странном настроении, ada. Это правда. Охрана доставала меня весь день своими пустяками, когда всё, чего я хотел — это вернуться к тебе.
Леголас скрестил руки в замок. Спустя мгновение он почувствовал, как рука отца погладила его по волосам, спустилась ниже и дотронулась до ошейника. У сына мурашки пробежали по телу.
— Ты проведёшь этот вечер со мной? — тихо спросил Трандуил. — Мы можем провести этот вечер, как отец с сыном? Я бы очень этого хотел.
— Конечно, ada, — с облегчением вздохнул Леголас, сам не понимая почему. Он посмотрел на отца и улыбнулся, увидев перед собой эльфа, который вырастил и воспитал его, который так многому его научил. — Я бы тоже этого очень хотел.
Трандуил улыбнулся сыну, обнажая незнакомую, неуверенную часть себя.
— Галеон нашёл подходящее жильё для дюжины семей, но могут прийти и другие. Как думаешь, как скоро прибудет первая группа переселенцев?
Леголас расслабился. Сын отвечал на вопросы отца, и в скором времени разговор стал непринуждённым, а вино полилось рекой. Наконец, устав от разговоров, отец и сын замолчали и обменялись влюбленными взглядами. Леголас отставил бокал в сторону, взял отца за руку и поднял его на ноги.
— Пошли в кровать, ada, — мягко сказал сын, снимая тунику, которая уже начала его порядком раздражать.
— Ion nín, — неуверенно пробормотал отец, в его глазах промелькнула тень той же боли, которую Леголас уже видел в нём тогда, когда всё это только началось.
— Неужели ты думаешь, что я забыл, кто ты для меня? — обнял отца Леголаса. — Мы можем прятаться от мира, но мы не будем прятаться друг от друга за играми, в которые ты учишь меня играть. Я хочу тебя, моего ada. Я хочу разговаривать с тобой, учиться у тебя и спать с тобой. И ты… ты ведь хочешь того же.
— Да, — согласился Трандуил, уткнувшись лбом в плечо сына.
— Тогда ступай в кровать, — повторил Леголас. — И сними с себя одежду, я хочу почувствовать тепло твоего тела на моей коже. Мне это нужно сегодня.
Впервые за всё время их поцелуй не был сражением или подчинением. Это было больше похоже на исследование — их языки сплетались, нападая и отступая, с осторожностью изучая друг друга.
Наслаждаясь неспешностью момента, Леголас помог Трандуилу снять одежду и небрежно бросил её на пол. Любовники упали в кровать, их руки продолжали изучать тела друг друга. Принц был счастлив — отец, наконец-то, позволил ему изучать, прикасаться, целовать себя сколько его душе было угодно, и не пытался опрокинуть его на спину, чтобы насиловать или дразнить. Дыхание Трандуила участилось, и юноша удивился, заметив неподдельный ужас в его глазах.
«Неужели отец боится показать, что способен любить?».
Леголас взял оба их члена в руку. Он наслаждался выражением лица отца и без страха смотрел ему прямо в глаза.
— Ion nín, — тихо застонал отец и обхватил лицо сына руками, прижимаясь к его губам. Этот поцелуй был таким страстным и нежным, что Леголас потерял голову. Казалось, он чувствовал любовь отца каждой клеточкой тела. Странное настроение, в котором он пребывал всё это время, развеялось, как туман, уступив место нежности и безмятежности. Трение их тел друг о друга было до безумия приятным, но Леголаса пленяло вовсе не это, а то, как Трандуил смотрел на него в этот миг. Ноги юноши раздвинулись даже раньше, чем он успел об этом подумать, как будто его тело точно знало, чего отец хочет, даже лучше, чем он сам.
— Ты примешь меня таким, мой сын? Без игр и масок? — отец казался таким печальным, что Леголас не сдержался и нежно поцеловал его.
— Я приму тебя любого, ada, — сын сказал правду. Улыбка, которой наградил его отец, не была торжествующей, она была просто счастливой. Трандуил нежно накрыл его своим телом и заключил в объятия. В его руках Леголас чувствовал себя, как за каменной стеной.
В этот миг он понял, что больше не чувствует этой грани между Трандуилом — его отцом, и Трандуилом — его любовником. Эта грань стала настолько размытой, что в какой-то момент она просто перестала существовать для него.
Когда первый палец, смазанный в масле, проник в его тело, Леголас зашипел. Он всё ещё был слишком чувствителен после того, чем они занимались этим утром.
— Прости меня! — шокированно прошептал Трандуил. — Как это глупо с моей стороны! Прости, ion nín, я на минуту забылся.
Вяло улыбнувшись, Леголас схватил его за запястье и не позволил пальцам отца выйти из своего тела.
— Всё в порядке. Просто не спеши.
Несмотря на нежные прикосновения отца и масло, боль не утихла, но Леголас предпочёл умолчать об этом. Он стонал — иногда от удовольствия, иногда от боли. Леголас не сомневался в том, что Трандуил слышал разницу между его стонами и всё же он не остановился, и сын был искренне благодарен ему за это.
Когда с прелюдией было покончено, юноша лёг на спину и положил Трандуилу ноги на плечи. Отец приготовился было войти в него, но неожиданно замер.
— Это причинит тебе боль, — даже сейчас Трандуил был готов остановиться.
— Да, — ответил Леголас. Юноша гадал, существовала ли эта грань между сыном и любовником для его отца, или же она исчезла и для него тоже? — Но мне всё равно. Я хочу своего отца. Дай мне его. Или заставишь меня умолять даже сейчас?