— Да, милорд. Не сомневаюсь в этом, — прошептал Леголас, задрожав, как осиновый лист, когда отец выпустил его из мёртвой хватки.
Мантия Трандуила зашуршала, и юноша почувствовал, как смазанная маслом рука, скользнула по его коже. Ему несомненно нравилось, когда отец трахал его в самых разных позах, но эта была его любимой, так как позволяла ему почувствовать мужчину глубоко внутри себя, полностью принадлежащим ему, оттраханным до беспамятства. Обычно отец позволял ему кончить лишь тогда, когда он окончательно терял голову от желания.
— Ни звука, — приказал Трандуил, левой рукой закрывая сыну рот, а правой спускаясь ко входу в желанное тело. Отец чуть помедлил с проникновением, давая Леголасу время свыкнуться с этой мыслью. А затем ворвался в него без предупреждения, заставив юношу приподняться на кончики пальцев ног и закричать от неожиданности и боли.
Этот раз будет жёстким и быстрым — Леголас понял это по прерывистому дыханию Трандуила на своём горле и по силе толчков отца, каждый из которых впечатывал юношу в прохладную каменную стену. Леголас отчаянно хватался за гладкие камни, пытаясь удержаться на ногах, но руки постоянно соскальзывали вниз. Трандуил резко развернул сына к себе лицом и толкнул его на пустую бочку из-под вина, пылившуюся в углу. Теперь член юного принца оказался зажат между его животом и грубым деревом. Леголас протяжно застонал — следующий толчок ada пришёлся ровно по его простате — и заметил краем глаза какое-то движение в углу коридора. Правда, в следующее мгновение волосы упали ему на лицо, и он уже не смог бы ничего разглядеть, даже при всём своём желании. Трандуил застонал и ускорил темп, бросившись в атаку на простату юноши — в это мгновение остатки здравого смысла в нём испарились.
— Ada, — приглушённо застонал Леголас, почувствовав прикосновение холодного воздуха к разгорячённой коже — как будто где-то рядом открылась дверь, создавая сквозняк. Рука отца всё так же зажимала ему рот, заставляя хранить молчание, а сам Трандуил продолжал вбиваться в его тело с той же бешеной скоростью.
Леголас чувствовал, что отец уже близок к оргазму. Юноша безошибочно мог определить, когда это должно было произойти. В такие моменты тело мужчины напрягалось, как струна, беспомощный сдавленный стон вырывался из его груди, — Леголас так любил этот звук — его руки напрягались, а темп движений ускорялся. А затем — после одного особо грубого толчка — Трандуил резко останавливался и глубоко кончал внутрь его тела.
Принц услышал резкий звук — как будто где-то невдалеке захлопнулась дверь — и резко повернул голову в том направлении, откуда послышался звук.
— Здесь кто-то был! — ахнул Леголас.
Возбуждение тут же ушло, сменившись страхом за своего ada. Трандуил медленно выпрямился — Леголас мог бы поклясться, что под этой холодной непроницаемой маской сейчас скрывалась целая гамма эмоций. Отец пытался вернуть себе самообладание.
Принц привёл одежду в презентабельный вид, сделал пару шагов в направлении того места, откуда за ними предположительно кто-то наблюдал, и оцепенел — на пыльном полу отчётливо виднелись отпечатки тяжёлых сапог слуги.
«Кто-то прятался прямо здесь! За этим самым углом! Это конец…».
Трандуил подошёл к Леголасу и невозмутимо взглянул на следы сапог через плечо сына.
— Всё будет хорошо, ion nin. Не волнуйся, я всё улажу, — пообещал отец. Юноша сжал его руку — та была холодной, как лёд.
Неделю или чуть больше отец и сын старались воздерживаться от бурного проявления чувств в общественных местах. За исключением этого, всё между ними осталось по-прежнему. Никто во дворце не бросал на них странных взглядов, разве что Галеон, но он, по всей видимости, не имел намерения озвучивать свои дикие предположения вслух.
Тем временем нога Леголаса полностью зажила, а шрамы постепенно начали бледнеть. Каждый день он становился всё менее заметным, а их ночные уроки всё более интенсивными. За это время любовники освоили пару новых ролевых игр с ошейником. Леголас даже иногда ловил себя на том, что забывает о его присутствии на своей шее — до тех пор, пока ночь не опускалась на Эрин Гален…
Жизнь во дворце шла своим чередом. Сейчас он напоминал муравейник — повсюду беспрестанно сновали лесные эльфы, вынужденные временно переселиться во дворец из-за угрозы нападения пауков на их дома и семьи. Беженцы нескончаемым потоком прибывали в жилище их Короля, ставшее им надёжным убежищем, почти каждый день.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что незнакомец, нежданно-негаданно возникший на пороге дворца, остался практически никем не замечен. Практически не замечен… Если бы не его волосы.
Леголас увидел их ещё издали — длинные, идеально прямые, чёрные, как смоль. Но он не придал этому особого значения. Принц не вспоминал о незнакомце с волосами цвета воронова крыла до самого вечера, пока, по обыкновению, не переступил порог личных покоев Короля. Кого-кого, а черноволосого незнакомца Леголас никак не ожидал застать в личных покоях отца, да ещё в столь позднее время.
«Только не здесь, не в этом месте, которое принадлежит лишь нам двоим!» — Леголас растерялся и на мгновение, казалось, лишился дара речи.
Принц поспешно отдёрнул руку от туники, пуговицы на которой он по привычке начал расстёгивать, едва переступив порог покоев отца.
— Леголас, — приветственно улыбнулся ему Трандуил и указал на свободное кресло. — Проходи.
Незнакомец и Трандуил открыли бутылку дорвинионского вина и, похоже, о чём-то мило беседовали до того, как Леголас бесцеремонно их прервал.
— Леголас, позволь представить тебе Эрестора, главного Советника Владыки Имладриса, — юноша растерянно посмотрел на брюнета. Тот, казалось, был нисколько не удивлён. Советник прекрасно знал о том, кто сейчас стоял перед ним и зачем он явился сюда в столь поздний час. От этих стальных, холодных глаз, беспощадно изучавших его, Леголасу стало не по себе.
— Эрестор, это мой сын — Леголас.
Юноша и мужчина пожали друг другу руки; рукопожатие у Эрестора было крепким. Леголас смущённо опустился в кресло. Трандуил налил ему бокал вина.
«Что теперь?» — гадал принц. — «Что всё это значит? Что этот Эрестор делает в покоях отца в такой час? Они уже успели обсудить дело, которое привело его в Эрин Гален?».
— Le nathlam hí, — осмелился завязать разговор юноша.
Эрестор царственно склонил голову, — в точности так же, как это делал Трандуил — но не обратился к Леголасу напрямую, а предпочёл продолжить беседу с его отцом.
— Твой сын просто вылитый Орофер, — холодно заметил Советник, как будто этот факт его нисколечко не радовал. — Кроме глаз… У него глаза его матери.
— Да, мой лорд.
Леголас попытался скрыть свою реакцию на это резкое замечание, прекрасно осознавая, что жестокие глаза незнакомца ни на секунду не упускали его из виду. Эти стальные глаза изучали его, наблюдали за каждым его движением и неустанно оценивали каждую эмоцию, отражавшуюся в глазах или на лице юноши.
«Моргот, что всё это значит?!» — Леголас был совершенно сбит с толку. Юноша поднёс бокал с вином к губам, но так и не сделал глоток, решив сохранить свой разум ясным. Его ada с нескрываемой иронией посмотрел на него, как бы говоря, что он ничего не подмешивал в вино, но Леголас вежливо отодвинул бокал в сторону. Отец лишь закатил глаза.
— Мы всегда рады нашим дальним сородичам из других земель, — попытался проявить гостеприимство принц.
Он посчитал, что будет чересчур невежливо спрашивать, какое дело привело незнакомца в Эрин Гален. Если бы тот хотел рассказать, то уже сделал бы это. К тому же, Леголас почему-то был уверен в том, что этот суровый Нолдо не раскроет ему цель своего неожиданного визита. У Советника был такой взгляд, как если бы ему было крайне сложно угодить — если вообще возможно! — и ещё сложнее завоевать его доверие.
Эрестор Леголасу не понравился с первого взгляда.
— Неужели? — по губам незнакомца скользнула холодная улыбка, и Леголас понял, что его только что уличили во лжи, да ещё и осудили за это. Принц не улыбнулся в ответ, а лишь растерянно взглянул на отца.