Каким-то чудом принцу всё-таки удалось убедить Короля улучшить условия договора, который тот вынудил завизировать сына наместника Гондора, и сделать его выгодным для обоих королевств.
До того как Боромир, его свита и заключённые покинули Эрин Гален, принц оттащил посла Гондора в сторону и с лукавой улыбкой на губах вручил ему новую версию договора. Поначалу Боромир воспринял этот дар с подозрением. Но осознав, наконец, что это не очередная жестокая игра бессмертных созданий, подозрение сменилось удивлением, а затем посол и вовсе рассыпался в благодарностях. Причина, по которой Леголас так поступил, была очевидна — Боромир совершенно точно не знал о браконьерах. К тому же, он тоже был чьим-то сыном, а стало быть смельчак не вернётся домой с позором, и его отец будет им доволен.
Человек, казалось, миллион раз попросил у принца прощения за свою дерзость, за грубые слова, за действия своих людей, а Леголас лишь улыбался — он был очень доволен собой.
— Эти двое, — смущённо спросил его Боромир, как будто боясь произнести это вслух. — Ты действительно позволил им делать это с собой?
Леголас расплылся в хищной улыбке. Он вспомнил об отце, который в данный момент лежал прикованный к собственной кровати, в ожидании удовольствия, которое подарит ему сын.
— Конечно! — рассмеялся принц. — Я же принц Эрин Гален! Никто не смеет трахать меня без моего на то позволения!
Они были одни. Сердце принца преисполнилось нежностью к человеку, у которого хватило смелости выступить против грозного Короля Эльфов и встать на его защиту, хоть он в ней и не нуждался. И Леголас, зардевшись от смущения, подарил Боромиру поцелуй, позволив тому заключить его в объятия. Прикосновения человека были очень трепетными, мужчина в благоговении едва касался кожи бессмертного прекрасного создания, не осмеливаясь на большее.
«Он такой милый для человека», — улыбнулся про себя принц.
— Я буду помнить тебя, Боромир из Гондора, даже когда твоё тело угаснет, а твоё имя сотрётся из памяти людей и навсегда исчезнет со страниц истории вашего рода, — сказал Леголас и отстранился, не давая Боромиру надежды на большее. И тем не менее, он действительно имел в виду именно то, что сказал. Искренняя забота и смелость человека тронули его сердце.
— Благодарю тебя за помощь. Спасибо за то, что вмешался и убедил Короля изменить договор, — сказал Боромир, его голос дрожал от переполнявших его эмоций. — Я сохраню воспоминание о тебе в своём сердце на всю жизнь, — человек имел в виду нечто гораздо больше, чем осмелился сказать вслух. Леголас понял это по его взгляду. — Должен признаться, ты превосходно исполнил свою роль, — со смущённой улыбкой добавил сын наместника Гондора.
Леголас лишь звонко рассмеялся и, пожелав Боромиру счастливой дороги, покинул его. Весь оставшийся день он порхал на крыльях счастья.
Он поступил правильно.
Комментарий к Глава 27. Мастер. Политические интриги Синдарин:
ada – папа; пап; отец
ion nin – сын мой
ion – сын
ernil ned úthaes – принц искушения
Различают четыре масти лошадей, в этой главе упоминаются лишь две из них:
серая масть – белые (если перевести дословно, то белые лошади – это альбиносы. Трандуил же хотел серую масть).
гнедая масть – коричневые
“В любви и на войне одно и то же: крепость, ведущая переговоры, наполовину взята”. Маргарита де Валуа.
====== Глава 28. Мастер. Последний урок ======
Вернувшись во дворец, Леголас был несколько обескуражен тем, что обнаружил Эрестора у дверей своих покоев. Принц пригласил мужчину пройти внутрь и предложил ему бокал вина, отметив про себя, что Нолдо смотрел на него как-то странно. Оценивающе.
— Я не могу уклоняться от моих обязанностей вечно. К сожалению, в скором времени я должен буду вернуться в Имладрис. Как только я удостоверюсь, что оставляю Трандуила в надёжных руках, в моём присутствии здесь больше не будет необходимости. Думаю, этот день уже не за горами.
Леголас изумлённо уставился на Эрестора, мужчина же задумчиво потягивал вино.
— Если я не вернусь в архивы, кто спасёт мои манускрипты и книги от надругательства? Эти неучи будут прикасаться к ним своими грязными пальцами или даже притащат с собой еду в мою библиотеку… — Эрестора передёрнуло от одной этой мысли. — А этот мерзкий Истар! Он же вечно норовит прихватить эту свою мерзкую трубку в моё книгохранилище. Я уже со счёта сбился, сколько раз я заставал его с этой проклятой трубкой за чтением. Курить в библиотеке! Как можно до такого додуматься! Огонь может стереть величайшую библиотеку с лица Средиземья! Вроде же Майа, как-никак, и бродит по этой земле уже не первое тысячелетие, а ведёт себя, как малое дитя! Как будто не понимает, что пепел из его трубки падает на манускрипты и может их испачкать, или даже прожечь в них дыру! А они ведь бесценны, им тысячи лет!
Пока не на шутку разбушевавшийся архивариус запнулся, пытаясь вернуть контроль над вырвавшимися наружу эмоциями, Леголас гадал, что строгий Нолдо делает с теми несчастными, которые осмеливаются на подобную «наглость» в обращении с его драгоценными книгами, свитками и манускриптами.
«Запирает в темнице и пытает их, пока не надоест? Уничтожает их морально многочасовой лекцией? Изгоняет из Последней Обители с позором? А может отрубает им пальцы рук — по одному пальцу за каждую осквернённую ими книгу?..» — принц невольно улыбнулся. — «А что? Этот Нолдо очень даже может…».
— Прости, кажется, я слегка увлёкся… — прервал его размышления Эрестор. — Мой юный ученик, мне осталось преподать тебе последний урок. Ты быстро учишься, так что, полагаю, это не займёт много времени. По крайней мере, чтобы показать тебе, как это работает. Для того же, чтобы научиться этому, потребуется гораздо больше времени.
Леголас невольно выпрямился — похвала, случайно сорвавшаяся с губ Мастера, была для него самой желанной наградой. Сердце юноши преисполнилось гордостью.
— И что станет темой этого урока?
— Последняя и самая жестокая из игрушек Трандуила, которой ты должен будешь научиться пользоваться в совершенстве, — тяжело вздохнул Эрестор. — Она тебе не понравится, но, поверь мне на слово, иногда она будет просто необходима.
Нолдо резко взмахнул рукой, что-то выскользнуло из рукава его мантии и упало на пол, свернувшись в клубок. В какой-то миг Леголасу показалось, что это змея, но стоило тяжёлой рукояти упасть на пол с глухим стуком, как до юноши тут же дошло, что лежало у ног Мастера. Кнут! Ужасное орудие пытки. Длинный кожаный ремень — тонкие кожаные полоски, сплетённые воедино — на деревянной рукояти.
— Эта «игрушка» способна причинять невыносимую боль. Она может покалечить — разрезать кожу и мускулы до кости. Если эта «игрушка» попадёт в неопытные руки, она может даже стать орудием убийства, — Эрестор поднял кнут с пола. — Однако в руках того, кто знает, как с ней обращаться, она способна причинять боль с идеальной точностью. Я добился такого мастерства во владении этим предметом, что с лёгкостью могу снять комара с твоего века, даже не задев тебя. При условии, что ты не будешь двигаться, конечно. Я могу оставить кнутом на твоей коже еле заметную метку или же рубец глубиной в несколько дюймов. Для того, чтобы научиться причинять им боль, много времени не потребуется. Однако на то, чтобы овладеть им в совершенстве, уйдут годы тренировок.
Нолдо резко взмахнул запястьем, и кнут, разрезав воздух c мягким хлопком, легонько погладил Леголаса по щеке — юноша едва почувствовал его прикосновение к своей коже.