Поняв, что хватка отца на его запястьях несколько ослабла, Леголас шагнул вперёд, пытаясь сбежать и забиться в самый дальний и тёмный угол дворца Лесного Короля и никогда больше не попадаться ему на глаза, но в тот же миг снова оказался в капкане: Трандуил с такой силой прижал его к груди, что тот вскрикнул от боли. В этот миг юный любовник понял, что Эрестор имел в виду — возбуждённый член отца, впился ему в спину, а перед глазами пронеслась их первая ночь после освобождения из плена, казавшаяся теперь такой далёкой. Их откровенный разговор, то, как отец подавал ему вино… В ту ночь Трандуил объяснил ему правила этой «игры»… И правила были таковы, что в данный момент отец был сверху, а Леголас должен был подчиняться ему во всём, беспрекословно и раболепно.
— Прошу, накажи меня, ada. Я так виноват перед тобой, ведь я осмелился желать твою корону, — усвоив правила этой «игры», юноша улыбнулся и подыграл любовнику.
— Леголас, у тебя должно быть лишь одно желание, — мрачно прошептал ему на ухо Трандуил. От того, каким тоном отец это сказал, по спине юноши пробежали мурашки. — Доставлять удовольствие мне!
— Я живу, чтобы доставлять тебе удовольствие, aran nín, — прошептал Леголас и слегка наклонил голову набок, обнажая белоснежную шею, чтобы отец мог впиться в неё зубами, если Его Величество того пожелает, конечно.
— О, ему доставит огромное удовольствие наказать тебя, — прошептал Эрестор и схватил юношу за плечи, заставляя того стоять смирно. В тот же миг Трандуил принял приглашение и погрузил зубы в желанное горло — кровь тонкой струйкой заструилась по плечу принца. — Только представь, как ты будешь корчиться у его ног, когда он будет оставлять метки кнутом на твоём теле. Ты будешь полностью в его власти. Он оставит рубцы на твоей спине, потому что может, потому что желает этого, потому что это доставит ему ни с чем несравнимое удовольствие… — Эрестор впился ногтями в рёбра Леголаса, и тот привычно вздрогнул. — Ты ведь прекрасно знаешь, что заслужил этого, ernil ned avad ? Ты посягал на его корону. Хотел запереть его и сделать своим рабом. Разве я не прав? Ты ведь знаешь, что виноват, не так ли, мой мятежный принц? Я вижу это в твоих глазах…
Эрестор больно сжал пальцами подбородок принца, не позволяя отвести взгляд в сторону, и заставил посмотреть ему в глаза. В этот миг Трандуил ещё сильнее впился зубами в шею юноши, и тот протяжно и томно застонал.
— Возможно, нам стоит хорошенько трахнуть тебя после того, как мы напомним тебе твоё место? — предположил Эрестор, запустил руку в белоснежные волосы юноши и, намотав их на кулак, резким движением заставил его запрокинуть голову. — Отец возьмёт тебя сзади, чтобы выбить членом все дерзкие мысли из твоей непокорной головки. А я трахну твой прелестный ротик, чтобы заставить твой вероломный язычок молчать, пока ты будешь доставлять удовольствие своему Королю.
— Прошу вас, — застонал Леголас, возбуждаясь от одной только мысли о том, что эти два самца будут трахать его одновременно, и, почувствовав, как капельки крови — его собственной крови — сорвались с губ Трандуила и теперь остывали на его шее, задрожал всем телом, сгорая от желания.
— Ты прежде никогда не чувствовал то, что почувствуешь сегодня. То подчинение, которое ты демонстрировал до этого — всего лишь жалкая тень подчинения, которое Трандуил жаждет увидеть в тебе, — мрачно пообещал Эрестор. В глазах мужчины плясали опасные огоньки, и Леголас содрогнулся от страха и желания, разрываясь между этими чувствам.
В этот переломный момент в «игру» вступил джокер. Наклонившись к уху сына, Трандуил прошептал:
— Чем карается измена в моём королевстве, ion nín?
Принц Эрин Гален обязан был знать и чтить законы королевства. Они были намертво впечатаны в его голову и сердце, благодаря стараниям его ada и строгих наставников, приставленных к принцу с младенчества. Но такое наказание, насколько ему было известно, никогда и ни к кому не применялось. По крайней мере, до сих пор… У Леголаса защемило сердце.
— Аda! Прошу тебя, не изгоняй меня! — взмолился принц.
Изгнанный из родного дома, лишённый права бродить среди деревьев Эрин Гален, вдыхать запах свежей листвы и лицезреть своего прекрасного ada и любовника… Изгнание было равносильно смерти для Леголаса. Конечно же, принц понимал, что это всё было лишь частью «игры», но для любого эльфа даже мысль об изгнании из родного дома была болезненна, и юный принц не был исключением.
— Ada, умоляю, не отсылай меня! Aran nin, накажи меня так, как сочтёшь нужным, но не изгоняй меня. Я не вынесу этого… Прошу тебя, ada! Умоляю, сжалься надо мной!
— Тише, мой мальчик, успокойся, — улыбнулся Трандуил, погладив сына по волосам. — Леголас, я не собираюсь тебя изгонять. Я с такой же вероятностью отправил бы тебя одного на войну. Но за твою дерзость, несмотря на то, что это была всего лишь фантазия, ты должен понести суровое наказание, — две руки скользили по белоснежным волосам, наспех заплетая их в густую косу. — Ты наследный принц, Леголас, и потому я проявлю к тебе снисхождение! Ты примешь моё наказание в качестве расплаты за свои дерзкие мысли?
— Да, ada! — выдохнул Леголас.
— Тебе следует держать сына в ежовых рукавицах, Трандуил. Он совершенно отбился от рук, — прошипел Мастер и так строго посмотрел на юношу, что у того коленки подкосились. — Обращайся к своему Королю как положено, ernil ned avad! Ты примешь любое наказание, которому твой Король сочтёт нужным тебя подвергнуть?
— Да, Мастер, — ответил Леголас и покорно склонил голову. — Я приму любое наказание, которое мой Король сочтёт необходимым, — и тихо добавил, обращаясь к Королю. — Aran nin, я прошу вас наказать меня со всей строгостью, дабы я мог искупить моё преступление перед лицом этого свидетеля.
Принц понимал необходимость этого наказания даже лучше, чем сам Эрестор. Законы Эрин Гален были очень суровы и не предусматривали поблажек ни для кого, в том числе, для членов королевской династии — наступили тяжёлые и смутные времена, ходили слухи о том, что тьма снова расползалась с юга. Лесные эльфы уже несколько тысячелетий жили на грани войны и отражали удары и набеги врага, защищая Лотлориэн и Имладрис от тёмных тварей, прорывавшихся из Дол Гулдура на юг. Суровые времена требовали суровых мер. И потому Трандуил, воспитанный Орофером, — великим военачальником и жестоким Королём — так же, как и его отец, требовал беспрекословного подчинения от всех своих подданных, и в первую очередь от своего сына. Даже мысли об измене в королевстве Лесного Короля считались преступлением, не говоря уже о том, чтобы говорить о подобном вслух.
— Я приговариваю его к порке кнутом, Эрестор, — сурово взглянув на сына, огласил свой приговор Трандуил. — Думаю, это научит его знать своё место. А его место — у моих ног!
Эрестор почтительно склонил голову перед Королём Эрин Гален и направился к одному из многочисленных сундуков, стоявших вдоль стен комнаты, чтобы выбрать орудие наказания. Спустя пару минут он вернулся и протянул Трандуилу кнут — длинный, чёрный ремень, свитый из нескольких кожаных полосок, на небольшой, идеально ложившейся в ладонь рукояти. Леголас уже видел его раньше, но тогда он не казался ему таким уж пугающим. Настолько реальным…
Король взмахнул кнутом, и тот, разрезав воздух с устрашающим щелчком, заскользил по каменному полу, шипя и извиваясь, как ядовитая гадюка. Мужчины наблюдали за реакцией Леголаса, словно проверяя его решимость. Юноша заставил себя выпрямиться и гордо вздёрнул подбородок.
«Я — сын Трандуила, внук Орофера, наследный Принц Эрин Гален! Я не стану умолять их о пощаде!».
Трандуил провёл рукой по длинному ремню, распрямляя его, а затем продемонстрировал ужасное орудие пытки сыну, которое тому предстояло прочувствовать на собственной шкуре.
— Посмотри на него, — приказал Король.
Леголас, скрепя сердце, покорно взглянул на орудие своего наказания: иссиня–чёрные кожаные полоски, причудливо сплетавшиеся в единый ремень, который расширялся у основания и утончался на конце.
— Прикоснись к нему, — приказал Король.