— Дождь — это дождь, — неловко сказала Галинка и сама рассмеялась над своим ответом.
— Тогда я тебе расскажу об обычном дожде, — сказал Мак. — Иначе ты ничего не поймешь в нашей работе. Знаешь, ученые, чтобы создать искусственный дождь, так и сделали: исследовали, как происходит обычный дождь.
Старая крепость
Над вершиной одной из гор Кавказа всходила луна. Мягкие лучи ее заливали сады и виноградники, серебряными ручьями падали на стройные кипарисы и опутанные вьющимися растениями дубы. Теплый воздух был пропитан смесью южных запахов: пахло лимонными листьями, хвоей и близким морем. В воздухе стоял прозрачный звон — неумолчно пели цикады.
На вершине горы дремал одинокий двухэтажный дом. Закрытыми глазами темнели окна, и только на фасаде первого этажа мигали огни. Извилистые дорожки вели к зданиям, приборам, павильонам… На высоких столбах дрожали провода. На полянке высоко вверх поднимался сетчатый электрод-антенна. Край сетки был оборван, и концы повисших проводов терялись в сырой траве.
Луна гуляла по обломкам металла, разбросанным в траве, по стеклам напоминавшего оранжерею павильона. В разбитое окно забралась ящерица. Она забегала среди металлических устройств в форме округлых баллонов, забралась на горбатую спину прожектора. В центре павильона стояла четырехугольная стеклянная камера, с нее свисали оборванные провода. Рядом валялись какие-то трубки. Везде прах, развалины — следы какой-то большой работы.
Кто-то высокий, сутулый вышел на прогулку. Он вышел с аллеи на полянку, и луна осветила его фигуру. Это был старый седой человек в черном старомодном костюме. Его лицо было бледным и изможденным, глаза полнились какой-то большой заботой. Уголки губ дергались в кривой желчной гримасе. Рука, подносившая к губам папиросу, нервно дрожала. Кисть этой руки повреждена — на ней нет двух последних пальцев.
Что-то белое и пушистое покатилось вслед за стариком. Большая ангорская кошка с длинной шерстью и пышным хвостом сопровождала его повсюду, как дрессированный пес. Сегодня, как и вчера, как и во многие весенние вечера, этот высокий человек прогуливался среди руин. Он задумчиво посмотрел на поврежденную антенну, на остатки каких-то сооружений. Затем отпер павильон и уселся перед камерой, вглядываясь глазом электрического фонарика в причудливые очертания приборов. Он замер на минуту, пытаясь в чем-то разобраться, а пушистая киска начала охотиться на ящерицу, которая спряталась в испорченном аккумуляторе.
Но человек, очевидно, не нашел ответа на свои таинственные вопросы и минуту спустя тихо вышел из павильона.
Затем он вернулся в дом и темными коридорами поплелся в свою лабораторию.
В ней, как и во многих комнатах, также заметны были следы какого-то исполинского труда. Но лаборатория не лежала в развалинах — чья-то неутомимая рука берегла дорогие хрупкие приборы.
Человек остановился у одного из них, окинул теплым взглядом трубку и металлические колесики. Поврежденная рука привычным движением тронула прибор, и стеклянная трубка сразу вспыхнула блестящим зеленоватым светом.
Тогда старческий глаз приник к окуляру и начал наблюдать.
На кончиках сближенных платиновых нитей выступили две прозрачные, как слезинки, капельки… Они слились и покатились вниз, как падающие звезды, и в уголке старческого глаза вдруг что-то подозрительно сверкнуло… Капелька?.. Слезинка?..
Старик бессильно упал на стул.
— Марго, — зашептал он своей кошке, тершейся о ноги, — Маргоша, неужели все это никому не нужно?
Он вытащил из кармана смятое письмо и снова начал его перечитывать.
Весело прыгали буквы красивого острого почерка.
«Уважаемый Николай Иванович!
Я все же надеюсь, что вы согласитесь. Вы поймете, какая радость для метеоролога работать на станции, которая не наблюдает атмосферные явления, а управляет ими! Вы столько лет подробно изучали маленькие, микроскопические частицы облаков — дождевые капельки, — и, в должности руководителя нашей разведки, сможете поставить ее работу на истинную высоту. А от этого будет зависеть четкость работы всей станции, что обусловит победу над засухой.
Приезжайте! У нас вам будет хорошо… А какое широкое поле для научной работы! Наша станция оснащена по последнему слову техники.
Давно ли я безусым комсомольцем приходил в ваш институт, а вы так сердились и ничего не хотели мне показать из ваших чудес!.. Но не думайте, что я сержусь. Напротив, я рад, что тогда вы дали мне и моим ребятам силу для чертовского упрямства в самостоятельной работе.