— Успокойтесь, — сказал доктор. — Сюда никто не придет.
Однако это было только на первых порах. Кредиторы, узнав новый адрес Марии Михайловны, пришли в больницу:
— Отдай наши деньги.
Мария Михайловна бегала от них, пряталась в больничных коридорах, искала защиты у врача:
— Вот видите, они опять пришли. Доктор, помогите, оставьте меня здесь.
Но врач, уже поставивший свой диагноз: «симуляция на почве спекуляции», выписал мнимобольную:
— Вы здоровы. Поезжайте домой и постарайтесь сами урегулировать отношения с этими людьми. Здесь медицина бессильна.
После этого Мария Михайловна решила уйти на время в «подполье». Она уволилась из телестудии и устроилась работать надомницей-ткачихой на фабрику «Промтрикотаж». И целыми днями сидела дома, опасаясь нежелательных встреч.
Однако работать честно, как работают другие ткачихи этой фабрики, Бархатовой не хотелось. За год надомница заработала... 26 рублей 78 копеек. Не хотела трудиться и ее совершеннолетняя дочь. Мария Михайловна принимала подачки от соседей, о чем было рассказано выше, и... готовилась осуществить новый, более грандиозный план.
Опыт, приобретенный Бархатовой в мелких операциях с «доставанием» дефицитных товаров, натолкнул ее на другую идею. Она поняла, что действовала слишком примитивно, работала явно не с той клиентурой. К этому времени и ее кредиторы, поняв всю тщетность попыток вернуть свои деньги, оставили мелкую мошенницу в покое.
Выйдя из своего добровольного уединения, Мария Михайловна стала искать новых знакомств. Она появлялась то в хозяйственном отделе киностудии, то в секретариате групкома литераторов, то за кулисами театра, прислушивалась к разговорам, нащупывала почву для приложения своих способностей.
Спрос рождает предложение, говорят деловые люди. Среди новых знакомых Марии Михайловны остро чувствовался спрос на дачные участки и на соответствующие постройки на этих участках.
— Я попробую узнать, — скромно сказала Мария Михайловна, — есть у меня знакомые, которые к этому имеют отношение.
Этого оказалось уже достаточно. Одна как бы невзначай оброненная фраза положила начало всему делу. Клавдия Семеновна сказала об этом жене Николая Константиновича, а Нина Георгиевна при удобном случае доложила самому Виктору Евстигнеевичу.
Всякое дачное строительство в Подмосковье, в зоне пятидесяти километров, вообще запрещено, а далее — крайне ограничено. Это продиктовано интересами сохранения государственных земельных и лесных угодий, колхозных пашен и мест организованного отдыха горожан. Совершенно закономерно, что при организации нового дачно-строительного кооператива к вопросу о его целесообразности, об отводе земельного участка и т. д. подходят очень и очень строго, многие авторитетные инстанции обсуждают его со всех сторон.
И Николай Константинович, и Виктор Евстигнеевич — люди чрезвычайно занятые. У них нет времени сколачивать кооперативы и ходить по инстанциям. А тут, как им докладывают, есть надежный человек — Мария Михайловна Бархатова, — который добровольно берет на себя всю эту неблагодарную работу. Нужно только внести вступительный и паевой взносы. А всего — пятьсот двадцать рублей.
Бухгалтер-секретарь Клавдия Семеновна и технический секретарь Галина Григорьевна оказались людьми для Бархатовой чрезвычайно ценными. Они не только помогали ей находить нужную клиентуру, но они служили связующим звеном между нигде не работающей М. М. Бархатовой и теми авторитетными учреждениями, в которых состояли на службе все ее будущие клиенты.
Чем руководствовались эти гражданки, когда добивались в своих учреждениях доверенностей на ведение всех дачно-строительных дел М. М. Бархатовой, о которой сами они знали только с ее слов? Очевидно, им искренне хотелось помочь своим сослуживцам, товарищам по работе получить желанный дачный участок и без хлопот воздвигнуть там скромные деревянные сооружения, куда можно вывозить на жаркое лето своих домочадцев.
Разумеется, Галине Григорьевне льстило и то, что такую помощь она сможет оказать своему непосредственному начальнику Николаю Семеновичу.
Короче говоря, следствие, проведенное весьма и весьма тщательно, не нашло в их действиях уголовного преступления. Уголовного — да, а как быть с моральной стороной дела? Те же самые Нина Георгиевна Самарина, Клавдия Семеновна Бормотова — они не только подбирали для Бархатовой клиентов, они собирали с клиентов и деньги. И, как говорили классики, на блюдечке с голубой каемочкой подносили их «председателю кооператива» Бархатовой.
Порой «председатель» тут же писала расписку, а иногда обходилась и без такой «формальности».