Польша только приманка, но мальчик жадно заглотал ее. О провале той операции группенфюрер Этнер не знает — он получил награду и пребывает в полной уверенности ее успешного проведения, тем более, что двадцать второе июня сорок первого обрушилось на красных, как неожиданное извержение вулкана. Отто Бергер специально упомянул Этнера, обезопасив себя, чтобы у мальчишки вдруг не появилась шальная мысль проводить отсюда тело родственника в закрытом гробу, свалив все на партизан или подпольщиков, — все-таки Конрад обжился тут, подмял под себя людей СС и полиции, да и опыт СД не проходит даром. Но теперь эта мысль у него не родится, нет, не родится. Он уже думает о другом — о контакте с Западом.
— У всех случаются удачи и неудачи, — спокойно заметил обер-фюрер. — Ты можешь полностью положиться на меня, ведь я ни разу не подвел за прошедшие годы?
Бютцов кивнул — да, родственник действительно еще ни разу не подвел. Всегда находил ему теплые места, включал в операции на своей территории, за успешное завершение которых давали награды, уберег от восточного фронта, поддерживал дружески деловые отношения с его отцом — старым фон Бютцовом. Конрад и сам задумывался над будущим, поэтому слова Бергерд нашли у него понимание, но как придумал вывернуться старый лис?
— Все произойдет не завтра, — поворачивая к замку, тихо сказал Отто. — У нас еще есть года три, максимум четыре, но начинать надо сейчас. Ты должен написать письмо брату, в Соединенные Штаты.
— Но это станет для нас концом! — отшатнулся Бютцов.
— Все продумано, мой мальчик, — успокаивающе похлопал его по плечу Бергер. — Никаких имен, обращаешься: «Дорогой брат». Никаких подписей, никаких новостей семьи, только как верительная грамота. Напишешь на немецком.
— Как же письмо попадет за океан?
— Это моя забота, — прищурился обер-фюрер. — Главное, чтобы попало в руки твоего брата, а ведь он и мне родственник?
— Значит, существует достаточно длинная цепочка, — протянул Конрад. — Риск слишком велик, дядя Отто!
— Цепочка много короче, чем ты полагаешь, — самодовольно вскинул подбородок Бергер. — Ты меня недооцениваешь. Передавший письмо потом просто исчезнет, а на контакт выйду я сам. Есть возможность выбраться ненадолго в нейтральную страну, и грех не использовать шанс. Текст я продумал и продиктую его тебе. Те, кому покажет письмо твой брат, поймут.
— А место и условия встречи? Нельзя же их доверять посланцу?
— И не доверим, — снова взял его под локоть обер-фюрер. — Положись на старого дядю Отто, пиши письмо, завершай операцию и жди перевода.
— Куда? — покосился на него Конрад.
— Подальше отсюда и поближе к Западу, но это тоже будет еще не завтра и даже не через месяц-другой. Наберись терпения, в том, что мы делаем, торопливость не только не уместна, но и смертельно опасна. Явки подполья в городе взяты под наблюдение?
— Да. Группы захвата наготове и ждут приказа.
— Прекрасно, Это станет еще одним подарком нашим новым друзьям, а приказ я скоро дам. Пока все идет как надо, и не будем торопить события, как бы нас ни подгоняли из Берлина. Пойдем, время обедать, и что-то хочется выпить немного коньяка: все-таки еще прохладно…
Бергер зябко передернул плечами. Пора признать, что молодость давно прошла, разговор потребовал нервного напряжения, и даже удачное завершение беседы не заменит согревающей рюмки, восстанавливающей потраченные силы. С каждым годом приходится совершать все большее и большее насилие над собой, чтобы выдержать внутриведомственные интриги, негласные проверки благонадежности, войну, бомбежки, изматывающую работу мозга, лихорадочно ищущего решений задач, которые ставят группенфюрер Этнер и рейхсфюрер, а еще надо заботиться о себе. Нет, не о быте — с этим как раз нормально, — а о будущем, и рисковать ради него. И неизвестно, когда более лихорадочно напрягается мозг:-.решая ведомственные задачи и зарабатывая очередную награду Этнеру или когда работает на себя. Наверное, второе.
Бютцов идет рядом молчаливый, задумчивый. Хорошо что он задумался. Покосившись на своего ученика, Бергер понял: тот сделает все, чтобы вылезти невредимым. Сейчас они вернутся в замок, выпьют по рюмке, снимут напряжение, поболтают о пустяках, но в голове у Конрада занозой будет сидеть мысль о письме. К вечеру он должен полностью созреть и сродниться с ней, тогда-то и надо продиктовать ему заранее продуманный текст…