— Нужны надежные офицеры, — раздвинув в подобии приветливой улыбки тонкие губы, без лишних предисловий сказал барон. — Вы знакомы с Богнаром или Гаевским?
Поручик Ромин знаком с ними не был, но знал, что они руководят контрразведкой.
— Сдадите дела и поступите в их распоряжение, — вяло махнул рукой Врангель. — Но я всегда хочу надеяться на вас, поэтому не потеряйтесь, а я не забуду. Идите!
Заниматься в контрразведке Ромину пришлось кораблями, на всякий случай подготовленными к эвакуации. Их было порядка ста шестидесяти. Покоя не оставалось ни днем ни ночью, а тут еще двадцать восьмого октября двадцатого года началось широкое наступление красных. Второго ноября белым войскам нанесли тяжелое поражение, о седьмого на восьмое начался штурм Перекопа, а пятнадцатого ноября Вторая конная армия красных под командованием бывшего войскового старшины Филиппа Миронова — славного сына Донского казачества — вошла в Севастополь.
Ромин в это время уже качался на волнах в каюте переполненного беглецами парохода, не забыв прихватить нужные бумаги и кое-что из ценностей для прожития на чужбине.
Флот барона отправился в Бизерту, а сам Врангель устроился в Топчидере — дачном пригороде Белграда. Ромин же попал в Болгарию, под команду свирепого генерала Александра Павловича Кутепова. Особенно поручику не нравилось то, что в Велико Тырново по улице Девятнадцатого февраля, в доме номер семьсот один располагался военный суд. Приговор у него всегда был только один — смертный, а для недовольных рядом, в Севлиево, стояли на квартирах дроздовцы под командой Туркула — двадцатисемилетнего черноусого гиганта, прыгнувшего во время гражданской войны из штабс-капитанов прямо в генералы.
Разные мысли одолевали Ромина, деньжата кончались, все чаще он поглядывал на припасенные бумаги, как его вдруг вызвали и направили прямиком в личное распоряжение самого барона.
Раньше поручик от толковых людей не раз слышал, что Врангель сумел заполучить сокровища Петербургской ссудной кассы, наскоро эвакуированной в семнадцатом году в город Ейск, а оттуда по указанию командующего войсками юга России Деникина переправленной в югославский порт Катарро. Слышать-то слышал, но никогда и предположить не мог, что не только увидит пресловутые сокровища, но и будет держать их в руках, мять и корежить золото, готовя его к перепродаже. Среди ценностей было не только золото, но и редкие картины известных мастеров, дорогой хрусталь. Там же находились и солидные запасы серебра Петербургского монетного двора.
Семьдесят ящиков серебра по пятнадцать пудов каждый купили у барона англичане. Американцы взяли семьсот ящиков золотого лома — только ломом, таково было их условие, потому и понадобились для превращения изделий в лом надежные офицеры из контрразведчиков, которым барон доверял. У Врангеля опять появились бешеные деньги, а Ромин сурово задумался над своей дальнейшей судьбой — так ведь и ликвидировать могут вскорости, чтобы не болтнул кому случаем про сокровища и куда они теперь поплыли: сам работал в контрразведке, знает, что почем. И он сбежал.
Пошатавшись несколько месяцев по Франции, направил свои грешные стопы в Германию. Там, под Мюнхеном, в имении майора Кохенгаузена тихо жил известный генерал Петр Николаевич Краснов, участвовавший в семнадцатом году в неудавшемся мятеже Крымова — Керенского. Отпущенный красными под честное слово больше не воевать, он вернулся на Дон и собрал там в восемнадцатом году в Новочеркасске «Круг спасения Дона», который избрал его атаманом Всевеликого войска донского вместо генерала Каледина. А рядом тогда были немцы, с которыми Краснов поддерживал тесную дружбу.
Как бывший казачий офицер и член Российского общевоинского союза, Ромин надеялся получить у генерала помощь и поддержку. Получил. Правда, Краснов быстро установил, что Ромин на самом деле не кадровый казачий офицер, а трансформировался из пехотинца в кавалериста только на некоторое время волею военных судеб, но все же дал ему рекомендательное письмо к деятелям «Союза офицеров армии и флота», располагавшимся в Данциге.
«Союзом» заправляли бывший царский генерал Лебедев и генерал Глазенап. Активным функционером «Союза» был сменивший добрый десяток цветов знамен и лозунгов, широко известный глава армии дезертиров Станислав Никодимович Булак-Балахович, опустошавший набегами своих банд территорию молодой Советской России. Поручик Ромин генералу Глазенапу понравился, и он оставил его в Данциге.