Антон мрачно курил, спрятав папиросу в кулаке и стараясь дымить в сторону. В голове почему-то вертелось ее имя — Антонина. Вдруг это знак судьбы? Он — Антон, она — Антонина, — свело их лихое время в дальнем далеке от родного обоим города, аж на Урале, хотя еще два года назад они ходили по одним и тем же улицам, спускались в метро и вполне могли встретиться еще в той, не знавшей горя предвоенной Москве.
Впрочем, нет, не могли — тогда Волков ходил по улицам другого города, мимо костелов и немецкой комендатуры, бывал в казино «Турмклаузе», проводя вечера вместе с эмигрантом Вадимом Выхиным, оказавшимся на самом деле эсэсовцем Конрадом фон Бютцовым, работавшим по заданию СД на территории оккупированной Польши. И там вместе с Волковым работала другая девушка, которая ему нравилась, но он ни разу не сказал ей об этом, а теперь поздно: ее нет и встретиться им никогда больше не суждено. Антон знал истинную причину бесследных исчезновений людей в приграничном городке, где в бывшем замке Пилецкого свил себе гнездо начальник абверкоманды подполковник Генрих Ругге.
Какие они разные эти девушки, внешне совершенно не похожие друг на друга, но есть в них нечто общее, неуловимое, почти не осязаемое: в манере сидеть, откидывать назад голову, говорить, смотреть. Не ищет ли он специально в Антонине сходных с Ксенией черт и не обманывает ли себя, вызывая мысленно другой образ и желая найти его отражение в сидящей напротив него девушке, не убаюкивает ли себя призраками воспоминаний о несбывшемся, страстно желая вернуть давно прошедшее время, пытаясь повернуть его вспять.
— С работой здесь трудно? — прервал он затянувшееся молчание.
— Найти можно, — вздохнула Тоня. — Только кто возьмет уволенную с оборонного завода? Время сами знаете какое.
— Не хочу обещать. — Волков встал, подошел к висевшей на стене кухни старенькой, вырванной из атласа школьной карте, на которой красным карандашом отмечали линию фронта. — Но попробую помочь. Прямо завтра.
— Спасибо, — горько усмехнулась она. — Только не было бы вам самому после этого хуже.
— Почему? — обернулся Антон. — Говорите, в чем дело?
— Отец у меня сидел, — глухо ответила Тоня. — Правда, перед войной его реабилитировали и мне удалось наконец-то пойти учиться дальше. Что? — она подняла голову и с вызовом посмотрела на него. — Не побоитесь просить за дочь врага народа?
— Знаете, — медленно ведя по карте пальцем, словно повторяя свой путь домой из приграничного польского городка, откликнулся после паузы Антон. — В Москве я познакомился с одним интересным человеком. Он профессор математики, но, по-моему, больше философ. От него я услышал о том, что очень важно, когда кто-нибудь ждет и надеется на твое возвращение. И, представьте себе, это говорил очень одинокий человек, глубже и острее других чувствующий одиночество. Я могу уехать и больше сюда не вернуться, можете уехать вы, в потеряются наши следы, но мне бы этого не хотелось. Наверное, я в чем-то не прав, начав разговор сейчас, может быть, он совсем не ко времени и не к месту, но другого случая вдруг да не представится. Разрешите мне писать вам и запишите номер моей полевой почты…
Одного Волкова на завод Кривошеин не отпустил, поехал с ним сам.
— Ты еще не знаешь, каков там Петенька, — бурчал он, привычно массируя пальцами левой руки уродливый шрам на тыльной стороне правой ладони.
Помощник директора по найму Петр Александрович Первухин оказался взъерошенным молодым парнем в гимнастерке старого образца с двумя кубарями в петлицах. Не выпуская изо рта дымящейся папиросы, он молча пожал приехавшим руки и показал на стулья.
— Ты вот что, Петя, — по-свойски обратился к нему Кривошеин. — Что там у тебя с лаборанткой получилось?
— Сушкова? — недобро прищурился Первухин.
— Да, — подтвердил Антон.
— Уволена, — ткнув в пепельницу окурок и зло примяв его, отрубил Петенька и пригладил ладонью торчащие вихры.
— За что уволили? — расстегивая шинель и всем своим видом показывая, что уходить отсюда он пока не собирается, поинтересовался Сергей Иванович. — По статье?
— Как дочь врага народа, — не вставая, Первухин открыл массивный сейф и достал папку. Порывшись, вытащил листок. — Вот извольте ознакомиться с ответом на запрос. Сами же давали ориентировку по проверке кадров. Родитель ее был арестован как враг народа.