— Мы превращаемся в то, чего больше всего боялся наш первый чекист Феликс Дзержинский и против чего он неустанно предупреждал: бойтесь превратиться в простых техников аппарата внутреннего ведомства со всеми чиновными недостатками, ставящими нас на одну доску с презренными охранками капиталистов. Помните, что став на этот путь, вы погубите ЧК…
Спустя некоторое время Артура Христиановича арестовали по обвинению в шпионаже. Один из давних знакомых, служивший в тюремном подотделе, тайком показал Ермакову записку Артузова, кровью написанную им в камере на четвертый день ареста на обороте тюремной квитанции.
«Гражданину Следователю. Привожу доказательства, что я не шпион. Если бы я был шпион, то…»
Не кровь ли безвинно погибшего учителя стучит сейчас молотом в ушах, призывая не упустить момент, сделать все для спасения чести и жизни людей, подготовленных Берией на заклание для упрочения собственного положения и представления вождю еще одного доказательства своей «верности»?! Пусть потом будет что будет, но он, генерал Ермаков, должен выполнить долг чекиста, ученика Феликса Дзержинского, Вячеслава Менжинского, Артура Артузова…
Сталин все так же молча и сосредоточенно ходил по ковровой дорожке. Маятником качалась следом за ним голова Лазаря Кагановича! мрачно уставил глаза в сукно, покрывавшее крышку стола, Клим Ворошилов; быстро черкал карандашом на полях лежавших перед ним документов Вячеслав Молотов — «русский сфинкс», как высокопарно именовали его немецкие газеты до войны. Лаврентий Берия закончил собирать в стопку бумаги и, в последний раз подровняв их, положил руки по краям, будто готовясь больно дать по пальцам каждому, кто попробует посягнуть на них.
«Он стал наркомом в декабре тридцать восьмого», — мелькнуло у Алексея Емельяновича, но тут раздался глухой голос Сталина:
— У кого есть вопросы? — он остановился и медленно обвел взглядом лица присутствовавших.
— Вы все проверили? — не глядя ни на Берию, ни на Ермакова, но жадно ловя малейшие жесты и выражение лица Сталина, опросил Каганович.
Под взглядом вождя Ворошилов еще ниже опустил голову и втянул ее в плечи, словно вопрос Лазаря Моисеевича обрушился на него внезапной жуткой тяжестью, придавив к столу. Молотов только досадливо дернул щекой, а Берия сохранил на узких губах полуулыбку-полугримасу.
— Так точно, — Ермаков понял, что отвечать надо ему, и удивился, услышав свой голос как бы со стороны: он казался ровным, спокойным, отдающим звоном кованого металла, но сам Алексей Емельянович знал, что это звенит не металл, а напряженные до предела нервы, готовые в любой момент перехватить спазмом дыхание, заставить сорваться на фальцет или вообще замолчать. «Ну, возьми себя в руки! — мысленно приказал он, — прекрати паниковать, надо драться!»
— Бывший лейтенант погранвойск НКВД Слобода, — начал Ермаков, чувствуя, как окреп голос и постепенно стало пропадать противное покалывание в кончиках пальцев, — встретил войну на заставе, вступил в бой, затем партизанил, несколько раз бежал из плена. Сообщивший ему сведения об изменнике переводчик Сушков работал в оккупированном городе по заданию подпольного райкома и командования партизанской бригады. Казнен фашистами после пыток, был лично известен секретарю подпольного райкома Чернову еще с гражданской…
— Это тот Чернов, что был комиссаром полка на Южном фронте? — демонстрируя феноменальную память, прервал его Сталин.
— Так точно, товарищ Сталин, — отчеканил генерал.
— Хорошо, продолжайте. — Вождь равнодушно повернулся к нему спиной и, подойдя к столу, начал выбивать трубку о край пепельницы.
— Подполье в городе разгромлено, мы запрашивали партизан. Ранее к нам уже поступали отдельные сообщения из-за рубежа об измене в высшем эшелоне, но то были косвенные данные, — Ермаков на секунду замолк и, решившись, сказал — Однако тщательный анализ имеющихся материалов заставляет говорить о настоятельной необходимости более углубленной проверки всех имеющихся сведений.
Берия немного откинулся на спинку стула и с удивленным интересом взглянул на подчиненного — в его взгляде была даже некоторая жалость: так охотники, стоящие в засаде, смотрят на вышедшего под выстрел глупого зверя, прежде чем нажать курок.
— Надеюсь, вы понимаете, что может произойти, если сведения о связи Рокоссовского с немецкой службой безопасности верны, — не поднимая головы от лежавших перед ним бумаг, тихо спросил Молотов. — И что вы думаете о других?