– Я абсолютно согласен с вами. – Он снова поднес ее руку к губам, прикоснулся легким поцелуем к ладони и отпустил только для того, чтобы позволить ей доесть клубничный пирог.
Она со смехом предложила ему кусочек со своей ложки и поцелуем сняла следы крема с его губ. Он ответил очень чувственным поцелуем. Было, так жаль, что, в конце концов, ей пришлось позволить ему проводить ее до кареты.
День прошел так же, как и утро: долгая скучная езда, снова ничего примечательного, кроме долгих миль зеленых болотистых равнин и громады голубого неба. Изредка попадались поля фермеров, собиравших урожай.
К вечеру, когда солнце золотым шаром скатилось к западу, Лорен почувствовала, что устала – покачивание кареты вконец утомило ее.
Они не въехали в город, а свернули на боковую дорогу, и когда карета остановилась, Лорен увидела, что они подъехали к высокой каменной ограде, окружавшей небольшой дом, стоявший среди деревьев на вересковой поляне, а вдали виднелось море. Кучер подул в рожок, и из дома вышел слуга и открыл перед ними ворота.
Кучер прищелкнул языком, и карета снова тронулась с места. Они въехали в ворота и остановились перед домом. Граф, подойдя, помог ей выйти из кареты. Она вопросительно взглянула на него.
– Это один из моих охотничьих домиков, – сказал он. – Очень уединенное и тихое место. Мы находимся недалеко от побережья и Скегнесса, где я разузнаю о грузе, но я подумал, что вы, быть может, предпочтете уединение шумному отелю портового города.
Оглядывая хорошенький домик, Лорен подумала, что он очарователен. Женщина в белом чепце, горничная и слуга вышли с поклоном встретить графа и его гостью.
– Моя экономка, миссис Пиггот, она позаботится о вас, миссис Смит.
Женщина приветливо улыбнулась. Саттон добавил, обращаясь к слуге:
– Простой обед, как успеете, и горячей воды для моей гостьи и меня, пожалуйста.
– Да, милорд, – сказала экономка. – Мы проветрили постели и убрали вашу комнату так, как вам нравится.
Лорен поняла, что слуги были предупреждены заранее, и это путешествие не было предпринято под влиянием минуты, как ей вначале показалось. Домик содержался в чистоте и порядке. Снаружи его стены были увиты плетистыми розами. Внутри пахло лимонным воском, натертые полы блестели.
Экономка, пожилая женщина с седыми волосами, выбивающимися из-под чепчика, отвела Лорен в спальню. В комнате были розовые, с цветным рисунком занавеси и было так же чисто и так же хорошо пахло, как и внизу.
– Если вам что-либо понадобится, миссис Смит, дерните за шнурок колокольчика и вызовите горничную.
– Спасибо, миссис Питгот. Уверена, мне здесь понравится, – сказала ей Лорен.
Она прошла в свою комнату, сняла шляпку и смыла, насколько это было возможно, дорожную пыль, затем спустилась к графу, ожидавшему ее в маленькой столовой. Слуги уже накрывали на стол к очень обильному обеду.
Граф стоял у камина, в котором горел слабый огонь.
– Я договорился о встрече завтра утром с начальником порта, – сообщил он ей. – Твид, вероятно, увидится с ним раньше, но я хочу своими ушами услышать, что тот расскажет.
– Вы не доверяете виконту? – спросила она, понижая голос, чтобы слуги не знали, о ком идет речь.
Он криво усмехнулся.
– О, я доверяю ему в большинстве случаев. Но никогда не мешает перепроверить.
Не догадываясь, что это означает, она только кивнула. Он посмотрел на стол и сказал:
– Думаю, пора приняться заеду, если вы готовы.
Она подошла ближе, и когда слуга усадил ее, граф занял место в торце стола. Им подали ветчину, жареную говядину, рыбные закуски.
Несколько минут они ели молча, не пытаясь поддерживать разговор, и это молчание казалось таким приятным после шумных застолий в имении графа. Лорен подумала, как Картер и графиня воспримут их отсутствие с неудовольствием, но это не очень интересовало ее.
После того как принесли десерт, граф отпустил слуг:
– Я позову вас, когда мы закончим обедать.
В то время как он ел яблочный пудинг, Лорен лакомилась клубникой с кремом, думая о корабле и таинственном грузе. Покончив с клубникой, она почувствовала все возраставшее желание близости, и присутствие мужчины, сидевшего рядом с ней, все сильнее и сильнее возбуждало ее.
Они не переодевались к ужину. Граф в своей одежде для верховой езды и кожаных бриджах, облегавших икры, выглядел очень мужественным. Она поймала себя на самых недостойных для леди мыслях.
Граф наблюдал за ней с непроницаемым выражением лица.
– У меня было такое чувство… – заговорил он и остановился.
– Да? – сказала она, волнуясь, когда он замолчал.
– То есть, – сказал он, – я чувствую, что вы были… что, вероятно, вам что-то мешало. И я подумал, что если мы останемся совершенно одни, и вокруг нас не будет посторонних, которые знают, кто мы, вы почувствуете себя свободнее и можете получить больше удовольствия оттого, что мы вместе.
Она не была уверена, что ей хочется признаться в том, что ее беспокоит, и объяснить, что ей мешает, и она прошептала неопределенно:
– Я понимаю.
Он подождал, не скажет ли она что-нибудь еще, но она молчала и старалась не смотреть на него. Она думала, что он рассердится, если она признается.
– Хотите еще клубники? – вежливо осведомился он, кивая на стол.
– Нет, благодарю вас, – произнесла она.
«Как я могу сказать, что мне нужно твое тело, твое внимание, когда я не могу быть честной в выражении своих чувств? А ты слишком проницателен!»
Всегда ли он обладал такой способностью? Для человека, такого решительного в своих поступках, такого властного, он был удивительно чутким в отношениях с другими, и он так хорошо понимал ее.
Лорен вспомнила, что графиня предупреждала ее, как рискованно лгать графу. Она подумала, что он наверняка догадается, что она что-то скрывает. Ей не следовало даже и пытаться… Но не могла же она сказать ему правду…
Может быть, еще не поздно отказаться от этой договоренности? Он не жестокий человек; не станет принуждать ее продолжать их отношения, если она захочет уехать. Но мысль об отъезде была ей невыносима: в ее сердце уже укоренилось чувство к нему. Куда ей хотелось, так это в его объятия…
Словно угадав ее мысли, граф встал из-за стола.
– Не желаете отдохнуть? Я прикажу убрать со стола, и после этого слуги оставят нас в доме одних.
Она удивленно взглянула на него, и он объяснил: – Экономка и лакей имеют домики неподалеку от моего дома, а горничные и другие слуги живут в деревне, в миле отсюда.
Она подняла брови. Значит, они останутся наедине в его небольшом красивом доме. Вот что он имел в виду, говоря об уединении. Как же все-таки приятно, когда вокруг не толпятся люди.
– Мы будем с вами в уединении, но не в одиночестве, – сказал он, лукаво улыбнувшись, и налил себе портвейн.
Лорен, достав веер, улыбнулась ему в ответ.
Пока в столовой хозяйничали слуги, они с графом поднялись наверх. В спальни горничные принесли кувшины с теплой водой.
– Поскольку мы отослали всех слуг, прежде чем я оставлю вас, – сказал Саттон, – позвольте мне расстегнуть вам пуговицы, чтобы вам легче было снять дорожное платье.
– Вы очень любезны, – согласилась Лорен.
Она повернулась к нему спиной и старалась не думать о его сильных пальцах, касавшихся ее, – ведь скоро, очень скоро она будет наслаждаться его ласками, надо лишь подождать.
Знал ли он, какие чувства вызывает у нее его близость?
Расстегнув эти неподдающиеся пуговицы, он наклонился и поцеловал ее в шею, очень нежно. Разве он мог не знать? Она удовлетворенно вздохнула, спустила юбку и небрежно отбросила ее в сторону вместе с лифом платья.
– Теперь я расшнурую ваш корсет и исчезну, иначе вода для мытья остынет, – заметил он, не отнимая, однако, от нее своих рук. Ей нравилось, как его руки касались ее тела, поэтому она не возражала. Он гладил ее кожу так, как будто она была кошкой, и Лорен подумала, что если бы она была кошкой, она бы замурлыкала от удовольствия и потянулась бы, растягивая мышцы, как это делают кошки.