В деревне нашей вообще дома пустели быстро, один за другим. И школа перестала существовать, едва только в ней успел доучиться, если это можно так назвать. Получил положенный аттестат, в общем. Пропали больницы, предприятия, бывшие совхозы и колхозы... Жили чем придётся, работали кое-как, где придётся и как. С малости лет промышляли и воровством мелким и даже иной раз разбоем. Пить, курить начали не было и тринадцати. И мы и девки наши к которым мы уже тогда лазили под юбки. Они в большинстве были не против. Нет, было и светлого много в жизни. Природа, места родные, первая любовь, как я её понимал, мама, мечты...
Любимая развлекуха со старших классов была на машинах гонять. Напьёмся и погнали по разбитой дороге, пустой в ночи. После отца осталась жигуль, копейка. Починил кое-как, мужики помогли за бутылку и гонялся на ней. У дружков моих у кого мотоциклы, у кого тоже тачки были. Все без прав. Тогда получать обязательно было... Бились ночами глупо по пьяни. Один раз, и я в кювет слетал. Дружка моего со мной ехал насмерть, а я кое-как выкарабкался. Машина на металлолом. Мать померла вскоре, и я подался к дядьке в город. Через него устроился на предприятие в автопарк. Так бы не взяли. Молодой. Дурной. Кому такой нужен? А так пригодились навыки. Матчасть знал. Права получил позже. И тоже денег никогда не хватало. Колымил, бандитам помогал, чуть не схлопотал срок. С предприятия выгнали. А мне и не жалко было тогда. Всё равно загибалось. Не сейчас, так потом сократили бы вскоре...
Подался в перевозчики. На грузовиках работал. В доставке, на стройках. И на дальняк ходил тоже. Наколесил много, ох, много. До тошноты. На фронте же и у красных я оказался я оказался случайно. В то время, когда на всей территории СНГ коммунары брали под свой контроль регионы, где-то мирно, а где-то в кровопролитных боях, но так словно в один миг вдруг вскипели и вспучились пузыри на поверхности брошенного в огонь пластика, меня главное было подзаработать, а кто платит неважно. Возил и красным и белым, гуманитарку, оружие, всё что угодно, лишь бы платили. С нацбилдерами, либералами и монархистами мне даже больше нравилось вести дела. Они говорили если ты наш, тебе всё можно. Мужик должен иметь: бабу, дом, дерево. Кто не имеет тот просто не мужик. Или не наш и ему не положено. Всё это было понятно и просто. А левые со своим счастьем для всех были для меня заморочены. Почему я должен с кем-то делиться? Нет пусть делятся только со мной. Но всё это прекратилось в один момент, когда тот, с кем я вёл дела не заплатил мне. Сумма была не огромной, но ощутимой. Особенно для меня. Как только я предъявил по поводу долга, сразу перестал быть своим и едва остался жив. В землю едва не отправился вместе с коммунарами, но посчастливилось вместе бежать.
Вот так я и оказался в красном отряде. Обида, месть поначалу были главными моими мотивами. Отношение ко мне, понятно дело, всегда настороженное было... Но поверьте, товарищи, никакого вредительства я не задумывал никогда. Никто и представить не мог, что произойдёт вот такое. Мы же хотели только уменьшить энтропию вселенной... Нет, давайте я вам лучше всё по порядку. Это где-то больше года назад началось...
***
Погрузившийся в чтении ленты новостей дядя Лёня вдруг вскочил и махнул рукой, будто рубанул саблей. Верный признак серьёзности происходящего - эта его готовность немедленно ринуться в бой.
- Послушай, какая появилась в мире новая гадость. Товарищ пишет из Молдавской республики. Наркота. Териантролептик. Вживляют в организм капсулу. Выделение веществ из неё происходит в течении длительного времени, то есть воздействие по времени почти неограниченное. Представляешь, зашил один раз и постоянно под кайфом? Но на этом особенности не заканчиваются. Всё дело в том, что капсула может транспортироваться между различными клетками и выделять различные микродозы веществ для стимулирования выработки различных нейромедиаторов. Выбираешь себе кайф, как будто по очереди принимаешь разные виды наркотиков. Производители зарабатывают на прокачке капсул, как на уровнях в компьютерных играх. В организм можно запустить не одну капсулу, вариантов станет больше. От простого стимулирования до управляемых галлюцинаций и, главное, направленных мутаций. Зрение орла или совы, волчий слух, силу тигра, скорость гепарда, кошачью ловкость. Это не просто новые ощущения, изменённое состояние сознания, а реальная возможность получить сверхспособности мифологических оборотней или вампиров, оставаясь с виду обычным человеком. Каково?
- Обычное дело уже, - пожал я плечами, - Военные технологии получили новую жизнь.
Не помешал бы опять смотреть трансляцию из английской премьеры, скоро должна была начаться.
Леонид хмыкнул, удивляясь моему отношению.
- Ну, военные технологии, допустим. Но кто-то ведь их адаптирует, а кто-то пробует на себе. Это же не по приказу. Вот откуда это всё? Почему? Зачем?
Нелепый, нескладный, он всегда в состоянии крайнего возбуждения начинал мерять шагами пространство. Смешной. Не понимает простых вещей.
- Не у всех жизнь удалась. А у кого-то и вовсе нет внутренних точек опоры, им подавай вечное помешательство. По себе знаю. За свою жизнь не спился и не сторчался только благодаря обстоятельствам. Сто тысяч возможностей было прямой дорогой скатиться до потери людского облика и безо всякого териантропика...
- Териантролептика... Индифферентный у тебя подход ко всему. Это мол далеко и нас коснётся ещё не скоро.
И тут обидно мне стало за индифферентного, что-ли? Решил показать, что я тоже чего-то стою.
- Как будто изменится что-то от твоих разговор... Всё дело, если хочешь знать моё мнение, в несовершенном устройстве мира.
В ответ снова хмыкнул. Примитивно, мол. Знаю его позицию. Научное обоснование подавай. Почему происходит именно так, а не иначе. Теорию. Законы. Закономерности. Правильно понимая явление можно им управлять, контролировать процесс. Не только изменять настоящее, но прогнозировать и конструировать будущее. А это ведь и есть главная задача для коммунара. И я тогда решился высказать то, что давно уже в голове скакало и прыгало, но никак не могло разложиться по полкам. Впрочем, в моей необученное и несистематизированной голове такого и вовсе могло не случиться уже на старости моих лет.
- Знаешь, - говорю ему, - В отряде у нас был парень, Любич Вадим. Погиб. Геройский был парень. И умный. До войны учился в университете. Не помню по какой специальности, не то физик, не то математик. Позывной у него, как водится, был Профессор. Все любили спрашивать почему он здесь, воюет с нами за красных, а не уехал заграницу или не просто не остался в стороне. Вадик объяснял это по-своему, заумно и по-научному. И раз за разом его просили рассказывать, будто хотели послушать сказку на ночь. Всё на свете, говорил он, обладает энергией, как некой мерой определённости. Но энергия эта всё время рассеивается и потому всё существующее не просто разрушается, а уходит в небытие. Во вселенной исчезает всякая информация о том, что когда-либо существовало. Никто впоследствии не вспомнит о том, что вот здесь лежал камень, а вот здесь росло дерево. Это человек проводит раскопки, исследования, находит следы, восстанавливает информацию о предметах и тварях до которых ему вроде бы и дела быть не должно. Деятельность эта ему необходима, чтобы противостоять рассеиванию. Творчество, осмысление... Возьмём к примеру, даже Чёрный квадрат, Малевича. Ну что в нём такого? Глупость. Бессмыслица, казалось бы. Подшутил над всеми художник. Кто не может нарисовать такое же? Но квадрат этот полезен тем, сколько о нём было всего сказано, написано, придумано, как плохого, так и хорошего. Найти глубокий смысл в одном только квадрате или объяснить пустоту подобных мыслей - это тоже противостоять забвению. А что уже говорить о действительно великих произведениях?