— Расскажете о вашей матери?
Этот ее вопрос вывел его из раздумий и вернул в реальность.
— А что о ней рассказывать. О ней много можно рассказать. Ну, наверное, стоит начать с того, что она не любит переезды, как я.
Они очень разные с матерью. Он именно это и заметил ранее.
— А она, как и ты, вампир-маг?
— Да. А еще она хозяйка борделя. Я вырос в этом самом борделе. — Он замолк на долю минуты, словно вспомнив о том, как жил там, в этом самом борделе, а потом продолжил: — Только не стоит пугаться, я не собираюсь тебя продавать туда. Ну, во-первых, Франция это далековато от России. А везти тебя туда, нет уж увольте, — произнёс он, видимо, заметив ее страх за свою судьбу. — У меня есть поинтереснее к тебе предложение. Тебе понравится, поверь мне.
Он вырос в этом... она и подумать не могла, что он жил в этом грязном, полном разврата месте.
— Неужели вы... — она не успела докончить фразу
— Да. Я рос там с тринадцати лет. — В его голосе было спокойствие и равнодушие. Словно он говорил ей о приличном доме, где и жила его мать. Как будто так живут все.
А что же касалось самой Хлои, кажется, она сама тоже училась доверять еще кому-либо, кроме родных. А есть у нее родные теперь? Теперь она осознавала, что у нее никого не осталось. Ведь всех уничтожил маг.
— Я хотела бы съездить... ну, где я ранее жила, — тихо произнесла девушка. И все же ей еще не верилось, что она вот так осталась одна из всей ее семьи.
— Зачем? Там скореее всего тебя будет ждать убийца. Да и отсюда пора нам уходить и как можно скорее.
Он прекрасно понимал, что колдун так просто от них не отстанет.
— Но куда?
Хлоя и правда не знала, куда теперь им идти. Точнее, ей, ведь дом ее разрушен, и ясно, что никто не остался живым. Она хотела просто попрощаться, а точнее, осознать до конца то, что больше у нее никого нет. А может, нет и ее самой, Хлои. Может, она тоже умерла со своими родными? Прямо в тот вечер, когда их и убили.
Нет. Она жива, но все же часть ее умерла вместе с ними и теперь никогда не воскреснет.
Ее жизнь словно теперь разделилась «до» и «после». «До» — это когда у нее были родные, счастливое детство, взросление, пускай немного, всего до восемнадцати, но все равно она была счастлива. А «после» — это когда их не стало. Это сейчас, когда она потеряла все.
— Пошли. — Это слово и вернуло ее в реальный мир.
— Куда? — спросила она еле слышно.
— Куда угодно. Подальше отсюда, — слегка поведя плечами, произнес мужчина.
— У вас... точнее, вы говорили о каком-то предложении для меня?
— О тебе интересно, — произнес он, при этом растянув последний слог, а точнее, последнюю букву «о», он замолчал, как бы обдумывая, как начать.
— Да. — Теперь ей казалось, что терять больше нечего, все, что было ценно ей и дорого, она потеряла.
— Ты хочешь восстановить все, что было? Нет, я не верну тебе твоих родных, что умерли. Это невозможно, — он говорил медленно, — я хочу предложить тебе стать во главе твоего клана. Точнее, того, что от него осталось. Они сейчас без хозяина, в смятении. Ваш народ сейчас нуждается в лидере. А ты как раз единственная наследница.
— Нет, я не смогу... — с легким замешательством произнесла она — Я... не знаю как... — с легким испугом закончила она.
— Сможешь. Я тебе помогу.
— Но как? Ты ведь вырос и жил... — он перебил ее на фразе.
— Да, я вырос на улице, можно сказать и так. Но это в какой-то степени самая лучшая школа жизни. Она многому учит. Вот, например, ты жила в богатстве, у тебя было все: учителя, деньги, титул. У тебя было все. Но ты почти не можешь разбираться в людях, магах. А учителя, хоть один из них тебя научил тебя этому, разбираться в окружающих тебя людях, вампирах, магах? Нет. Этого не даст ни один учитель. Нет, они учат языкам, точным наукам. А вот как жить учит жизнь. Знаешь, когда мне предложили тебя убить, мне стало интересно, почему именно тебя. А не какую-то девчонку. Что в тебе такого ценного, что надо тебя убрать. Я начал следить за колдуном, который мне предложил эту работу. А он даже не понял, где прокололся. — Он достал папиросы и закурил. — Так что я думаю, у нас получится то, что я хочу. Я многое освоил, пока жил. — Он выпустил тонкую струйку дыма. — Когда я приехал сюда в тысяча пятисотых годах. Во времена Ивана Грозного. Эта страна меня поразила своим богатством, величием. Я начал учить язык, чтоб остаться здесь навсегда, любовь к этой стране, народу пришла позднее.
А любит ли она сама свою страну? Она сама Хлоя, задалась этим вопросом. Она выросла в ней, эта страна вскормила ее, учила. Нет, ответить на этот вопрос она еще не могла.