Макар разделся, навис над ней, не прикасаясь, перецеловал лицо и шею, затем взял в рот кончик уха.
Альбина вздрогнула, выдохнула слишком громко, напружинилась.
Гордеев застыл, прислушался.
Движения и жесты женщины не были похожи на защиту, он явно обнаружил одну из точек, прикосновение к которым вызывает восхитительный чувственный шок.
Макар возликовал, ему было крайне приятно осознавать, что его прикосновения и ласки вызывают трепетный эмоциональный отклик. Именно поэтому он задержался на мочке и уха и подключичной впадинке, которая тоже оказалась чувствительной.
Мужчина всё ещё держал собственное тело на руках.
“Долго, слишком долго старается меня рсчастливить”, – переживала Альбина, – “пока доберётся до самого сладкого, мы оба устанем, сдуемся. Чем для первой интимной встречи может закончиться неудовлетворённость?”
И сама себе ответила, – “ничем хорошим. Первый поцелуй может оказаться последним. А этого я не хочу. Макар нравится мне, нравится, нужно иметь смелость признаться себе в этом”.
Женщина напряглась в попытке подстегнуть желание партнёра, раскрыла как можно шире ноги.
Макар оценил её доверие, но не хотел торопиться. Он наслаждался не просто близостью, той силой, которую неожиданно обрёл.
Теперь он был уверен, интимной энергии достаточно для того, чтобы не разочаровать любимую женщину, которая, вопреки его мыслям, считала секунды до неминуемого фиаско.
И вдруг, он ощутил это сразу, как только вобрал в рот набухшую виноградину соска, Альбина вздрогнула, и затрепетала, с силой сжимая бёдрами его торс.
“Рано, слишком рано атаковать, пусть до конца раскроется, пусть её тело превратится в пружину, а лоно в кратер вулкана, извергающий из себя потоки интимных соков. Я должен сегодня сделать эту славную женщину счастливой”.
Когда Макар опустился вниз, встав между её ног на четвереньки, Альбина смутилась: её муж никогда так не поступал (женщина стеснялась, как она считала, неправильной формы интимных губ), но не отстранилась, не решилась препятствовать. А когда почувствовала плавное скольжение языка внутри, едва не лишилась чувств.
Капелька интимного сока, которую Макар слизнул с возбуждённой горошины, показалась ему божественно вкусной. Прикосновение языка к этой кнопочке вызвало в организме женщины невероятной силы чувственный отклик, именно такой, на который рассчитывал Гордеев.
– Милый, – едва не плакала от избытка эмоций Альбина, прижимаясь губами, которых стеснялась, к лицу Макара, – ещё, пожалуйста, ещё!!!
Гордеев понял – пора, и энергично вошёл в скользкое жерло, неожиданно оказавшее проникающему движению сильное сопротивление, и услышал гортанный вскрик.
“Ого”, – думая, что про себя, а на самом деле вслух, удивился Макар, – извини, не хотел причинить тебе боль.
– Молчи, дай прочувствовать. Если бы ты знал, какое наслаждение я испытываю. Макарушка, что же ты со мной делаешь!
Гордеев сам не понимал, что с ним происходит. Даже в пору зрелой юности, когда в крови бушевали гормоны в концентрированном виде, он не испытывал столь очевидного прилива сил.
Он качал и качал, чувствуя удивительно приятное вязкое сопротивление внутри, не испытывая утомления. Чем энергичнее и быстрее Макар двигался, тем более упругим и чувствительным становилось сопротивление.
Оба истекали потоками пота. Простыня давно сбилась, а любовники лютовали, словно кто-то там, наверху, в качестве поощрения на эту ночь вернул им молодость.
Когда оба поняли, что истощить физиологические возможности не удастся, а время близится к рассвету, решили немного отдохнуть.
– Пожалуй, пойду к себе, Макарушка. Нужно немного поспать.
– Нужно, значит нужно. Я тебя провожу.
– Не надо, моя комната рядом. Спокойной… хотела сказать ночи, но уже утро. Спасибо, любимый, я счастлива.
– Я тоже.
Прощание продлилось ещё какое-то время. Оба пребывали в странном, можно сказать, сумеречном, состоянии сознания. Спать совсем не хотелось.
Альбина ушла, но вскоре вернулась.
– Я так не могу. Мы должны закончить. Я помню, как муж мучился, когда не мог финишировать.
Это ли было причиной возвращения, или что-то иное, но марафон продолжился до самого завтрака.
– Макар, – глядя мужчине в глаза, спросила Альбина, – ты, случайно, не употребляешь наркотики.
– Как ты могла такое подумать. Мы целый день и всю ночь были вместе.
– Тогда объясни, если сможешь, что это было… ты не выглядишь усталым, а я… я хочу ещё. Мне стыдно, мне страшно.
– Я сам удивлён. Ответ может быть лишь один, нам помогают потусторонние силы.
– Как… скажи, почему, и как они это делают?