Но было ли все так идеально, как она рисовала в своем воображении? Могла ли быть счастлива дочь, общаясь с приходящими родителями, которые жили с ней в ОДНОМ городе?
Когда стемнело, все вместе пошли к озеру на традиционную в этом доме отдыха забаву - ловить раков на свет от фонаря. Отдыхающие растянулись вдоль берега озера и, приготовив сачки, стали светить фонариками в воду рядом с берегом. Желательно было найти берег с камнями, но и на песчаный берег раки тоже выползали. Охотники-раколовы подхватывали ползущие в воде темные тени и складывали шуршащих раков в ведра. Потом все варили раков на кострах в отведенном для этого месте и пшикали, открывая бутылки свежего холодного пива. Началось веселое пиршество, в котором участвовали почти поголовно все отдыхающие.
Даша попробовала кусочек рачьего мяса, но проглотить не могла и выплюнула. Таня сразу отказалась от такой "вкуснятины". Побороть свое отвращение к ползающим в озере тварям она не могла, хотя, в свое время, когда впервые съела заказанный мамой салат из крабов, почувствовала "любовь" к этим морским родственникам их сегодняшнего пиршества. Сам способ ловли раков на фонарик Даше ужасно понравился, и она до последнего смотрела на этот увлекательный процесс.
После "дополнительного ужина" отдыхающие разошлись по домикам. Уложив Дашу спать и рассказав ей на ночь сказку, Таня оставила мирно дышащую во сне дочку и тихо выскользнула в соседнюю комнату к Олегу.
Утро было солнечным и радостным. Во всю щебетали птицы на разные голоса; в окне, в просвете между кронами деревьев, виднелось ослепительно голубое, высокое августовское небо. Таня, умывшись и одевшись, поднимала Дашу, первым вопросом которой был:
- А мы сегодня белочку кормить будем?
- Конечно, будем! - весело ответила мама.
- А где мы возьмем орешки? - озабоченно спросила девочка.
- А мы будем кормить белочку печеньем, - заглянул в комнату Олег.
- А разве белочки едят печенье? - засомневалась Даша.
- Печенье все едят, - уверенно ответил Олег.
После завтрака они углубились в лес и, внимательно вглядываясь в кроны деревьев, скоро увидели даже не одну, а три белки, весело "играющие в прятки", как определила их поведение Даша. Вскоре две белки исчезли, перелетев на другие деревья, а одна, глазастая, увидела людей и разломанное на кусочки печенье, которое Даша старательно разложила на соседнем пеньке. Покрутившись еще некоторое время вокруг ствола, она осторожно приблизилась к пеньку. Даша, Таня и Олег спрятались за соседними деревьями, чтобы не пугать белку, и с одинаковым детским любопытством внимательно наблюдали за хвостатой красавицей. Белка на мгновение замерла на соседнем дереве, покачала кончиком хвоста, зыркнула маленькими бусинками-глазками на печенье, сделала вокруг ствола круг и быстро по земле подбежала к пеньку. Взобравшись на небольшой "столик с угощением", она схватила лапкой кусочек, отправила его за щеку и мгновенно взлетела обратно, на соседнее дерево. Погрызя на безопасном расстоянии печенье, она повторила маневр с доставанием вкусного кусочка, задержалась при этом на пеньке подольше и, оставив лакомство недоеденным, сорвалась и умчалась в лес. Уже почти совсем исчезнув из поля зрения наблюдающих за ней людей, она остановилась, повернулась к ним мордочкой, двумя лапками быстро "умылась", словно поблагодарив за угощение, и скрылась в листве деревьев. Все были в восторге. Даша, захлебываясь от счастья, говорила:
- Мама, она нас поблагодарила! Мама, ты видела? Она нам сказала "спасибо"!
- Да, Дашенька, видела, - восторженно отвечала Таня от смешанной радости за белку, которой понравилось угощение, за Дашку, которой выпало такое непривычное для нее счастье быть рядом с мамой, за себя, которой было так хорошо рядом одновременно с двумя дорогими ей людьми.
После обеда отдыхающие стали собираться, череда машин потянулась из дома отдыха. Таня с Олегом тоже спешили домой: Тане нужно было отвезти Дашу к родителям, чтобы утром не толкаться с ребенком в городском транспорте, а Олег еще должен был подготовить какие-то документы к завтрашнему докладу на ученом совете.
Солнце еще стояло высоко, Даша с удовольствием глядела в окно на проносящиеся мимо красивые сельские домики. Олег тихо, чтобы ребенок не слышал разговора, не глядя на Таню, сказал:
- Танюша, я после тебя не могу спать с женой...
Таня не поняла.
- Ты что, после встреч со мной спишь с женой?
- Конечно, - как само собой разумеющееся сказал Олег. - А как же? Я ведь задержался, жена будет переживать, подозревать. Зачем ее нервировать? В доме всегда должна быть спокойная обстановка.
У Тани зашумело в голове. "После меня спит с женой!" - возмущенно пронеслось у нее в голове. Сделав два глубоких вдоха и выдоха, Таня взяла себя в руки, не сказав вслух ни слова. Отогнав неприятную мысль подальше, спросила:
- А почему не можешь?
- Боюсь назвать ее твоим именем... И вообще, после твоего тела не могу прикасаться к жене.
- И что? - просто так, чтобы не молчать, спросила Таня. - Это плохо?
- Плохо, очень плохо. Я теряю из-за тебя голову...
"Ничего, ты справишься, - подумала Таня. - Один раз справился, - вспомнила она Инессу - и сейчас справишься. Я же справляюсь с тем, что приросла к тебе душой и плотью..."
К Тане Олег все же зашел, несмотря на срочное дело дома. Уходя от Тани, Олег остановился в коридоре и вдруг встал перед Таней на колени:
- Таня, милая, славная, дорогая моя Танюша, пожалуйста, НЕ БРОСАЙ МЕНЯ! Я тебя умоляю, НЕ БРОСАЙ МЕНЯ! Я БЕЗ ТЕБЯ НЕ СМОГУ ЖИТЬ! - обхватив Танины колени, он, как ребенок, прижался к Тане.
Внезапный порыв сдавил Тане горло, и она чуть не разрыдалась:
- Олег, милый, я тебя не брошу. Пока ты есть, мне никто в этом мире не нужен!
Олег встал, обнял Таню, стал целовать лицо, глаза, губы, волосы... Это безумие длилось минуты две. Потом Олег совладал с собой, еще раз прижал Таню к себе так сильно, что ей даже стало больно, и, повернувшись, вышел...
За два дня до Нового года Олег притащил Тане и Даше высокую, густую, пьяняще пахнущую морозом, елку. Установив ее, как положено, в деревянную крестовину, Олег спустился к машине и вернулся со старым добрым портфелем, в котором были угощения "от зайца".
- Посмотрим, что нам заяц приготовил, - приговаривал он, вынимая из портфеля палку "праздничного" сервелата, бутылку розового шампанского с этикеткой "Крымское", которое он достал по Таниному спецзаказу, бутылку знакомого хереса ("чтобы потом не возить"), продолговатую баночку сельди, крышка которой открываясь, сворачивалась в трубочку, шпроты в такой же упаковке, две коробки "фруктов в шоколаде" и маленькую баночку красной икры.
"Деликатес!" - мысленно усмехнулась Таня, вспоминая какие грандиозные столы, ломящиеся от домашних заготовок и "министерского продпайка" готовила на Новый год мама.
Красная и черная икра ежегодно занимали достойное место среди тарелок с красной рыбой, белым и красным балыком, дунайской селедочкой, маринованными грибочками, зайцем в белом соусе, привезенном папиными сослуживцами с границы...
Тем не менее, Олегу она была благодарна. Не за продукты, которыми в той, "совковой", стране ее было трудно удивить. Она благодарила его за любовь, о которой ни один из них ни разу не сказал ни слова, но которой были наполнены их отношения, которая сквозила в каждом взгляде и прикосновении...
Новый год Таня собиралась встречать с Дашей вдвоем, так как родители приболели, да и обычно ложились спать сразу после новогодних поздравлений по телевизору. К тому же, Таня так редко проводила время с маленькой дочкой, что посидеть допоздна, вместе поплясать и подурачиться без строгого контроля "взрослых" очень хотелось. Беспокоиться о праздничном столе не приходилось: Таня нарезала традиционные салаты, заложила в холодильник любимое куриное заливное, пожарила несколько свиных биточков и вынула баночки с домашними солеными огурчиками.