Руслан хотел рвануть нож изо всех сил, но тут рядом появилась Катя.
— Ох и дурак же ты! На, возьми. И не дерись с ним. Дай себя съесть. Не бойся.
Он взял протянутую Катей подвеску на цепочке. Кажется, похожую она дала ему в Кирилловом лесу, когда на них напал белая смерть.
— Не бойся, — повторила девушка.
Руслан отпустил нож и замер.
Жуткая тварь усмехнулась, а затем треснула от лба до самого края подола. Склизко блеснули крючковатые клыки по обе стороны продольной пасти — и влажная жуткая тьма поглотила Руслана.
Левый глаз взорвался болью. И долго-долго в мире не существовало ничего кроме боли. Боль рвала его на части, крушила, жгла, грызла, терзала. Не давала вдохнуть и выдохнуть. Лишила зрения и слуха.
Тьма. Боль. Отчаяние.
Хотелось перестать существовать. Перестать быть. Стать ничем, лишь бы боль отпустила. Хотелось кричать и плакать, но было нечем.
Кто я? Где я? Что происходит? Почему так больно?
Это паранойник. Не знаю, что это, но называется оно так. Паранойник болит, чтобы предупредить меня об опасности. Кто-то хочет убить меня. Кто-то убивает меня прямо сейчас. Возможно, я уже мёртв.
Она сказала: «Дай себя съесть».
Кто она? Почему? Катя.
Он ощутил слабое тепло в левой руке. Катя дала ему защитный амулет. А сам он в монстре, в удильщике.
Надо выбираться.
Он с трудом заставил себя ощутить вторую руку. Потом свёл руки вместе, хотя каждая, кажется, весила по центнеру, не меньше.
Сколько времени прошло? Минуты? Часы? Люди спаслись? Что происходит там, снаружи?
Пальцы правой руки наконец коснулись левой. Активировать амулет. Как?
Наверное, открыть. Наверное, этого хватит. Навер…
В следующий миг колоссальная вспышка вышибла из него способность мыслить и хоть как-то воспринимать себя и мир.
— … Руслан! Руслан!
Он открыл глаза.
— Наконец-то!
В поле зрения появилась встревоженная перепачканная чем-то мерзким Катя.
— Он живой, пап!
— Ну ещё бы.
— В машину его?
— Ага. Только брезент постели. Вы оба омерзительно грязные.
— Постелила. А так говорить любимой дочке — нехорошо!
Кто-то просунул руку Руслану под спину и под колени. Рывок — и его куда-то понесли.
— Не надо… я сам… — выдавил он, еле вспомнив, как надо говорить.
— Ага-ага, я вижу, — фыркнул Роман.
Руслана посадили на заднее сидение смутно знакомой машины, застеленное чем-то плотным и неудобным. Рядом тут же уселась Катя.
— Регина… Славик… — шепнул Руслан.
— Да целы они, — отмахнулась девушка. — Пап, ему в больницу надо. Как-то он не очень выглядит.
— А по-моему как всегда, — Роман сел за руль, и машина тронулась. — Ты-то зачем туда полезла? А если я так от твоего кавалера избавиться пытался, а?
— Ой, пап, я ж тебя знаю! Кавалера ты бы лично обработал, если б захотел.
— М-м, ну так-то да, справедливо.
— И Руслан не кавалер.
— И то хорошо!
Руслана всё-таки отвезли в больницу. Там он узнал, что «удильщика» обезвредили. Монстр каждое лето похищал людей, проявляясь ненадолго то в одном парке развлечений, то в другом.
Случайная «цепочка» из девушки и Славика помогла твари выбраться в мир целиком.
Монстр успел навести шороху в парке, но люди, к счастью, серьёзно не пострадали, а накренившиеся столбы и покосившееся колесо обозрения объяснили неожиданным землетрясением. Парк закрыли на ремонт.
Регина отделалась испугом, Славик — парой ссадин. Катя страдала из-за безвозвратно испорченной одежды, а сам Руслан двое суток пролежал в больнице под присмотром врачей из спецотдела, слабый, вялый, но вроде бы целый.
Он лежал и думал: если вот так начинается лето, что же дальше будет?
Баба Яга
Город изнывал от жары. Природа, кажется, решила, что после холодного апреля и ветреного мая людям просто необходимы раскалённое солнце и духота. Руслана жара угнетала, а вот Славик был в восторге. Прочие знакомые тоже разделились на недовольных жарой и радующихся солнцу.
Посетитель, краснолицый и мокрый от пота, выглядел недовольным. Но вряд ли его беспокоила погода.
— Я вообще во всё это не верю! — воинственно повторил он в третий раз.
— Но зачем-то же вы к нам пришли? — пожал плечами Бьёрн.
Посетитель вытер лоб большим клетчатым платком, посмотрел в стену за хозяином кабинета, потом в пол. И наконец смял платок, встряхнулся, поднял глаза на Бьёрна и сказал:
— С моим сыном что-то случилось. Если бы не Данил, ни за что бы к вам не пришёл! Но… кажется, он что-то видит… — мужчина снова уставился в пол. — Что-то жуткое… Кричит во сне. И днём тоже видит. Понимаете? И днём кричит. Дрожит весь, шарахается непонятно от чего. Плачет.