Но с моей колокольни садик выглядит и того краше: я должен встретиться с какой-то девочкой, которую никогда и нигде не видел. Я не знаю её лица, во что она будет одета и даже не могу набрать на мобильный — у меня нет её номера!
Поздновато я спохватился, конечно. Так, а если в «аську»… а она же с компа всегда! Р-радость-то какая. Я-то напишу, что я здесь, а дальше?
Зря я всё-таки утром не поехал. Глядишь, выспавшийся был бы не таким форменным идиотом и соображал бы резвее. Впрочем, едва ли. Это же я!
Встав в назначенном месте, рядом с памятником дедушке-вождю, я уставился на библиотеку всея СССР ошалелыми глазами и пытался придумать, что же мне делать. Понятно, что ждать чуда, но… нужен ведь и план на случай непредвиденного? Знать бы ещё какого.
…а моя подруга, как призналась позднее, решила поступить как я с Кремлём и уже изучала, выписывая вокруг меня десятый круг. И так глянула, и эдак — вроде оно. То самое чудо (-вище), что фотку прислало и балагурило вечера напролёт, заменяя павлиний хвост яркими смайликами-колобками и ироничными замечаниями. Посмотрела, подумала пару раз и решила: «Ай, ладно! Попробую!», после чего подошла.
Мне она показалась самым красивым, что я видел в то утро, и в тот день. А мы после в Третьяковку пошли! И восход я тогда видел… Но нет, Кира красивее. Я почувствовал себя пьяным и счастливым, даже с лёгким головокружением и нетвёрдой походкой (возможно, дело было в бессонной ночи, но я старался не думать… а то от мыслей голова ещё и болеть начинала). Единственные мысли, которым я позволил появиться в голове это: «Женюсь!», возникшей сразу при её виде. Обычная бравада, привычная любому молодому парню, и я пропустил бы её мимо сознания, если бы не маленькое отличие. Обычно вслед за этой мыслью приходит страх. А сейчас — страха не было. И вот уже Это порядком пугало.
В Пушкинском музее я был озабочен тремя вещами: кивать не падая, улыбаться вовремя, и не засыпать моргая. Последнее давалось мне особенно тяжело.
Или мы в Третьяковской галерее всё же были?
А, а ведь спросить точно можно только у Киры, она единственный свидетель, да? Убьёт. Воздержусь, пожалуй. Тем более мне не принципиально, мы и туда и туда потом ещё заглядывали. И, что куда важнее — в более адекватном моём состоянии.
После музея, а то и сразу двух, мы продолжили приобщаться к нашей великой истории и пошли гулять по центру столицы. Одна улица сменялась другой, третьей,… а у меня в голове крутился анекдот про похмельного оленя, подстреленного на водопое охотником, последняя его строчка: «странно, я всё пью и пью, а мне всё хуже и хуже...». Я не пил, равно как и в вечер до, да и в принципе я это дело не приемлю, однако оленя я в тот момент понимал всё лучше и лучше, ведь с каждым шагом я всё быстрее заканчивался как личность.
Больше всего я боялся заблудиться, потеряться в сердце столицы в таком сонном состоянии. Успокаивало то, что я через шаг видел знакомую алую букву М, возвышавшуюся над толпой то тут, то там и напоминавшую: стоит спуститься в подземку и ты не заблудился, ты легко отыщешь путь.
Это же не нынешнее метро, в котором даже с интерактивной схемой, запущенной в телефоне, заблудиться можно на раз-два! Что я и делал уже пару раз. Хорошо хоть я приезжий, а не коренной. Местные даже без счёта «на раз-два» — сразу теряются. «Если видишь человека, что на выходе из метро смотрит на висящую там карту — перед тобой коренной четыреста двенадцатый», верно говорят.
Уж не знаю, какими тропами и маршрутами (я помню лишь много листвы, словно через парки шли), но мы вышли к Пекину, на Маяковской. А оттуда зашли в милый тесный дворик, где у входа в подъезд стоял массивный тёмный памятник паре героев одного известного романа — один в клетчатом пиджаке, а другой… кот. При том котей не сильно уступал «клетчатому» в росте, будучи в высоту больше метра.
Место это казалось максимально обыденным, обычным — ну что для нас расписанный маркерами и прочими «художествами» подъезд — но в то же время уже на лестнице появлялся и лёгкий налёт мистики, какое-то странное ощущение на грани сознания. Я даже проснулся от этого!
И не зря, как оказалось.
Когда мы поднялись в квартиру, собственно, дом-музей этого знаменитого автора, то… столкнулись «нос к носу» с Берлиозом — кажется, так звали этого героя? Тем, что от него удостоили добавить в длинный, вытянутый коридор квартиры.
Кира обо что-то споткнулась, наклонилась рассмотреть и… взвизгнув, запрыгнула мне на шею. А мне (хоть где-то в душе и шевельнулась предательская попытка испугаться того же, чего и она) в целом всё понравилось. Ещё бы не другие экскурсанты — глядишь и поцеловались бы впервые там же… эх, увы.