Но фигурка человека, показавшаяся у ворот, не оставляла сомнений. Вокруг человека крутилась собака. Не отрывая взгляда от человеческой фигуры, он поправил ружье на плече и двинулся вперед. Человек начал энергично чистить снег, но вдруг резко остановился, будто наткнувшись на невидимую преграду.
«Меня заметил,» – мысленно отметил вновь прибывший.
Человек с лопатой испустил непонятный вопль и, бросив лопату, помчался в дом. Вскоре оттуда высыпалась целая группа людей, включая ребенка, и, выстроившись на вычищенном от снега участке, молча уставилась на него. В состоянии радостного изумления от такого количества живых людей он подходил все ближе. Вдруг одна из фигур покачнулась и, раскинув руки, будто птица, буквально полетела к нему навстречу.
«Егорушка,» – разнесся вокруг ее полукрик-полустон.
Глава 10.
Егор родился в дружной семье. Мама – хохотушка и выдумщица, работала бухгалтером в небольшой фирме, отец – в полиции. Егор получился флегматичным в отца и по-хорошему упертым в достижении цели. Именно это качество позволяло ему добиваться успехов и в школе, и в спорте. В спортивную школу на дзюдо родители отвели его в первом классе, чтобы не болтался по улице без дела после школы и умел, в случае необходимости, набить кому-нибудь морду. Учился Егор хорошо. Семья жила как все. Летом выходные проводили на даче, а его отправляли в спортивный лагерь. Иногда, не каждый год, ездили на море.
Шесть лет назад, соблазнившись материнским капиталом, либо осуществляя давнее желание, родители решились завести второго ребенка – сестричку Соню. Мама просидела полгода в декрете и снова вышла на работу потому, что с деньгами стало очень туго. На одну папину зарплату вчетвером не проживешь. О поездке на море, новом смартфоне или модном рюкзаке можно было даже не мечтать. Жизнь так изменилась, и все из-за нее, этой Софочки. Из чувства протеста Егор никогда не называл ее этим высокопарным именем, только Сонькой. С чисто подростковым эгоизмом он искренне не понимал, зачем было заводить еще ребенка, если все так сложно? Долгое время парень воспринимал ее исключительно как досадную помеху, постоянное присутствие которой приходится терпеть. Его раздражали постоянные вопли, сюсюканье с ней взрослых и невозможность отгородиться от ее присутствия в его жизни. В двухкомнатной квартире это попросту физически было невозможно. Да, детская ревность – страшная штука, даже если ребенку уже четырнадцать. После выхода мамы на работу на амбразуру ухода за младенцем была брошена баба Аня, вышедшая из-за этого на пенсию.
Через год умер отец. Сердце отказало прямо на работе, он просто упал и умер. Это случилось так внезапно, что даже похоронив его, семья долго не могла осознать случившееся. Теперь денег было не просто мало, а катастрофически мало. Давно переставшая быть хохотушкой мама, нашла работу в столице – в бригаде, делавшей ремонты в квартирах состоятельных москвичей. Большую часть времени теперь она проводила там, приезжая домой лишь иногда на пару дней. Дети жили с бабушкой Аней. Теперь бабушка Аня и брат Егор стали в жизни Сони постоянными величинами, а мама, увы, переменной. Как ни странно, все это сблизило брата с сестрой. Теперь ему приходилось часто присматривать за ней, и Егор с удивлением отмечал, какими восхищенными глазами Соня на него смотрит, с каким нетерпением ждет его, стоя в манеже и заливисто хохочет над немудреными шутками. Егор и сам не заметил, когда и как его отношение к сестре изменилось. Сочетая чисто женское кокетство с детской непосредственностью, Сонечка покорила брата.
Уйдя из школы после 9-го класса, Егор поступил в железнодорожный колледж. Сразу после окончания которого и попал в армию. В момент апокалипсиса он служил связистом в двухстах километрах от дома. Ему было 19 лет. Поначалу повальному кашлю сослуживцев парень не придал особого значения. Накануне был марш-бросок под проливным дождем и многие могли банально простыть. Но к вечеру ситуация накалилась. Едва ли не треть солдат уже были в лазарете, майор бегал по военной части, будто у него пятки горели, и, не обращая внимания на собственное плохое самочувствие, ругался с кем-то по телефону. К утру некоторые были уже мертвы, включая майора, а многие так плохи, что подходить близко было страшно, в том числе и из-за опасения заразиться. Прислушиваясь к своему организму, Егор понимал, что, кажется, здоров. Также отчетливо он понимал, что часть надо покинуть, пока не заболел. Но, хотя в части царила полная неразбериха, КПП был закрыт. Да и самоволка чревата большими неприятностями. Егор не вернулся в казарму. Позади строевого плаца, вдоль забора аккуратным рядком были высажены ели. Туда он и отправился, постаравшись спрятаться. Беспокоился он напрасно, до него уже никому не было дела.