К следующему утру Светлана чувствовала себя гораздо лучше. Ее подташнивало, видимо, от отравления дымом и покачивало от слабости при попытке встать. Но за нее теперь Ирина была совершенно спокойна. Оклемается.
Самой большой проблемой сейчас была Лиля. Уже сутки она лежала в беспамятстве под присмотром Татьяны Ивановны и Олега. Попытки привести ее в чувство с помощью нашатырного спирта ни к чему не привели. Периодически руки и ноги девушки сводило судорогой, она обмочилась. Несколько раз ее вырвало, поэтому Лилю повернули на бок, чтобы она не захлебнулась рвотными массами. Показатели ее давления прыгали вверх-вниз, как шарики для пинг-понга через сетку. Следуя ценным указаниям оклемавшейся Светланы, Татьяна Ивановна сделала Лиле несколько уколов и теперь с тревогой ждала результатов. Олег ждал их с надеждой. Ее обожаемый сынок, такой умник и красавчик, совсем потерял голову от этой пустоголовой девицы. У Татьяны давно сложилось вполне определенное мнение об этой вертихвостке: высокомерная хамка, наглая и недалекая. В каких глупцов превращаются мужчины при виде торчащих сосков или обтянутой тугими шортами попки. И неважно, что к этим сокровищам прилагается чемодан эгоизма, мешок вранья и вагон и маленькая тележка лени. И Олежек, к сожалению, не был исключением. Сколько раз она пыталась вразумить сына. И сейчас, глядя, как он сутки напролет сидит рядом с Лилей, трогательно держа ее за руку, не обращая внимания на рвоту и мочу, Татьяна вынуждена была признать свое полное поражение.
На этот раз Светкино лечение сработало. Лиля очнулась, но еще долгое время была слаба, как котенок, ее подташнивало, температура была повышена. Олег едва ли не на руках выносил ее на улицу подышать свежим воздухом, кормил куриным супом с ложечки, укутывал теплыми одеялами. Татьяна Ивановна только диву давалась такой одержимости. Она отдавала себе отчет, что испытывает чувство ревности к обожанию и чрезмерному, на ее взгляд, вниманию, которым окружил девушку ее сын. Несмотря на ситуацию, ей хватало самоиронии понять, что она превращается в классическую свекровь из анекдотов. Лиля была непривычно тихой и задумчивой. Узнав о смерти Арсения Петровича, вскинула на Татьяну испуганные, сразу заблестевшие глаза. Татьяна Ивановна с ней не церемонилась и сообщила об этом в самых жестких выражениях, практически обвинив девушку в его смерти. С тех пор виноватое выражение поселилось на Лилином лице. Она так и осталась жить с ними, перекочевав через несколько недель в спальню Олега. Пожар и смерть Арсения Петровича, в которой она, с подачи Татьяны Ивановны, винила себя, оказались переломными событиями в жизни Лили. Сильное эмоциональное потрясение заставило ее взглянуть на себя и окружающий мир по-новому, будто глаза только что открылись.
Через двое суток после пожарища поселенцы нашли на пепелище несколько крупных костей и почти целый череп – все, что осталось от профессора. Две небольшие коробки с печальным содержимым (в другой был недоношенный Светланой ребенок) похоронили. Чтобы выкопать скромные по размерам могилы пришлось отогревать мерзлую землю, разводя костры. Маленькое кладбище за полгода обзавелось уже четырьмя скорбными холмиками.
Книга 2.
Глава 21.
Из тяжелого сна без сновидений, в который он провалился сразу, как добрался до постели, скинув только ботинки и куртку, его выдернул истошный женский визг. Сергей открыл глаза, рывком сел на постели и очумело закрутил головой. Спросонья он плохо соображал.
«Ой, мамочки! Помогите,» – протяжный вопль резанул по ушам.
«Наташка,» – окончательно очнулся ото сна Сергей и рванул к двери, неловко волоча затекшую от неудобной позы ногу. Рывком распахнув ее, он вывалился в длинный коридор, куда выходили двери всех комнат барака. Коридор оказался абсолютно пуст, не считая вихрастой макушки хулиганистого пацана, высунувшегося из соседней двери.
«Иван, закройся в комнате,» – на бегу скомандовал он. Лестница вниз, на первый этаж двухэтажного барака находилась посередине коридора. Выскочив с разбега на площадку, Сергей схватился за перила лестницы и невольно попятился назад. На площадке между этажами, вжавшись спиной в стену, с круглыми от ужаса глазами стояла Наташа – его постоянно-временная любовница и тихонько подвывала, прикрывая рот рукой.