Найти нужный автобус показалось делом сложным, но я молодец, я справился. Сел, оплатил, уснул. Хорошо хоть автобус по древней традиции предков был оснащён дородной тёткой-кондуктором, которая выпнет меня на нужной остановке. А то чего это я бесплатно дальше чем надо проехать решил, гад такой?
Смотри-ка, угадал! Тётушке действительно не понравился мой сладкий сон да храп на весь салон и она поспешила меня выкинуть, что бы другим своим рыком спать не мешал и не составлял конкуренции автобусу.
Глава 24 - Пансион «Осмычка»
Покинув негостеприимный автобус на остановке «Осмычка», рядом с одноимённым санаторием, я… уставился в платформу железнодорожной станции с тем же названием. Это я дурак, или я что-то не так понял? Достал телефон (о чудо — сегодня работает!), ещё раз глянул в карту, что бы свериться… Нет, всё-таки я дурак: мне надо было станции на три, не то на четыре раньше с электрички сойти и я был бы здесь же. И как я этого вчера не заметил? Ну мне простительно, я после сотрясения. Впрочем нет, я же совсем дурак, выходит.
А чего я телефон местный не выяснил и не позвонил просто, а попёрся в такую даль? Ладно, у меня всё ещё сотрясение, мне простительно! Но надо завязывать тупить, а то уже за себя страшно.
Так, тут — станция, а с другой стороны от станции у нас что? Правильно, проходная. Со злым дедушкой, который не пустит меня к местным бабушкам…
– Здравствуйте, а…
– Чо надо?! – рыкнул дел. – Ко мне пришёл? Нет? Ну и пшёл отседа!
Пришлось идти. Зато внутрь, что само по себе не так уж плохо. Надеюсь, иные сотрудники этого пансионата, или кто уж он там, будут более приветливы, иначе я эту свою бабушку тут и до утра не найду.
Удача была иного мнения — я не сделал и десятка шагов по территории, как бабуля сама меня окликнула:
– Ой, Боренька! Вы ли это?
– Есть такой грех, Елизавета Павловна, – засмеялся я, направляясь к старушке, сидевшей на лавочке близ главного корпуса.
Видимо, лавочка — её призвание и место, не существующее без неё. Своеобразный «якорь реальности», на котором, как на трёх слонах-черепахах и китах, держится всё мироздание — Елизавета Павловна на лавочке, Саныч под своим «жигулём» загарает и… Борода, проклинающий свои компы, если я правильно уловил специфику его работы. Три незыблемых столпа бытия. И синяя изолента. Она вообще спасёт мир!
– Какими же судьбами, Боренька? Уж не ради меня?
– Как же можно? Разумеется ради Вас, Елизавета Павловна, и только ради Вас!
– Ах, льстец! Прекратите, иначе я действительно поверю. Поверю, и решусь-таки взять вас четвёртым супругом.
– Не стоит, я храплю, – рассмеялся я. Надеюсь, она шутит. Она же шутит? – Позволите присесть?
– Разумеется, Боренька. Так что вас привело в эти дали?
– Места здесь… красивые, – я только сейчас додумался осмотреться и резко съехал. С лица, с настроения…
Неудачный я заход выбрал, крайне неудачный! Если в Москве бушевала золотая осень в сопровождении бабьего лета, то здесь, как сказала бы моя бабушка, «будто Мамай прошёлся» — вся листва давно осыпалась, а деревья щеголяли влажной почерневшей корой, от чего смотрелись максимально непрезентабельно.
– Вижу, вы уже и сами поняли, что ляпнули нечто несуразное, молодой человек, – усмехнулась старушка и погрозила мне пальцем. – Не стоит лукавить, не стоит! Вы проделали немалый путь, тяжёлый, так не тратьте времени попусту и спросите прямо о том, о чём хотели.
– Ничего-то от вашего поколения не утаить, – усмехнулся я, издалека заходя на тему предстоящего разговора. – Вот и Антонина Сергеевна сразу догадалась, что я с вопросом к ней пришёл. Как она, кстати, не знаете?
– Да что ей будет, я вас умоляю! Со дня на день домой вернётся. Уже названивает мне из больнички, все уши прожужжала, рассказывая, какой вы чудесный мальчик и как вы её спасли.
– Ну, я от части и виноват в…
– Даже не смейте! – перебила меня бабуля. – Не смейте брать на себя чужой вины, даже из вежливости! Она сама дурёха старая, а вы с ножом у горла её не заставляли этот злосчастный торт есть. Будто она про свой диабет не знала, ха! Он у ней уже лет пятнадцать, всё она о нём плачется. Ещё небось и инсулин при вас колоть постеснялась, как водится. Нет, Боренька, в случившемся нет ничьей вины, кроме самой Антонины, зарубите это себе на носу!
– Спасибо, – я с трудом выдавил из себя улыбку, но получилась скорее вымученная, чем искренняя — даже я это понимал. – А вот ещё, не менее кстати: а Антонина Сергеевна не упоминала случайно деньги…