— Далеко, ой, далеко будет! — закачал головой старик. — Оленям долго бежать придется… Шибко далеко, однако…
— Я думаю, что самый ближний пункт — это ваш вездеход, где осталась рация, — неожиданно сказал Вылка.
— Так ведь рация испорчена! — вырвалось у Вани.
— Я тоже так думал. Вездеход близко, полярная станция далеко… Я Вылку просил… — указал старик на демобилизованного.
— Ты, что ж… проводить нас сможешь? — спросил Вылку Добров.
Вылка, коренастый, неторопливый в словах и движениях, переждал минуту, а потом сказал:
— Провожу вас… постараюсь помочь… Провожу до вездехода.
— До вездехода? Вы что, смеетесь? — вскричал Ваня.
Галя успокаивающе подняла руку.
Через тундру один за другим шли четыре крытых вездехода. Каждый шел своей дорогой, вернее без дороги, оставляя за собой мокрую колею.
Длинные тени машин ползли по земле, забираясь на пологие бугры.
Тундра походила на зеленое море, то вскидывающее автомашину на гребень волны, то опускающее ее в болотистую низину.
На очередной гряде с первого вездехода заметили далекую накренившуюся машину с крытым верхом.
— Наконец-то! Это они! — воскликнул начальник партии, сидевший в первой машине.
Навстречу вездеходам мчались оленьи нарты.
Галя правила хореем.
Вездеход и олени встретились в низине. Галя соскочила на мокрую траву, подбежала к автомашине и крепко, по-мужски, пожала протянутую из кабины руку.
У накренившегося вездехода стояли Добров, смущенный Ваня и ненец Вылка в солдатской распахнутой шинели. На гимнастерке виднелась колодка орденов.
— Здравствуйте, товарищ Вылка! — первым поздоровался с ним начальник партии. — Спасибо, что выручили наших.
Вылка улыбнулся:
— Не за что, товарищ начальник. Один конденсатор пробило, другой утечку давал. Я только немного изменил схему. Вот рация и заработала.
— Спасибо, Вылка! — сказала Галя. — Я благодарю вас уже, наверное, в тысячный раз. — Галя неожиданно обняла и поцеловала ненца. — Подумайте только, Георгий Ильич, — обратилась она к начальнику партии. — Кто мог ожидать, что в стойбище мы найдем такого радиста!
— Армейский радист! — многозначительно заметил начальник партии. — А на вас уже покушаются, — повернулся он к Вылке, — зовут работать на ближайший радиоцентр.
— Спасибо, — с достоинством ответил Вылка. Он стоял перед приехавшими спокойный, коренастый, неторопливый. — Спасибо. Может быть, я подожду. Я хочу, чтобы в каждом стойбище, в каждом чуме было радио. Это непременно надо сделать.
— Будет сделано… многое будет сделано! Вы свяжитесь со всеми, кто из армии вернулся, — посоветовал начальник.
Ване наконец удалось отвести начальника партии в сторону.
— Я на курсы попрошусь… — горячо, но шепотом говорил он. — А потом на зимовку… на самую дальнюю зимовку! Я теперь понял, каким должен быть полярный радист, — и он посмотрел на ненца в солдатской шинели.
Мы сидели с Галей на крыльце рыбачьего домика. Со стороны аэропорта шел заправившийся бензином вездеход.
— Вылка научил не только Ваню, — рассказывала Галя, — он научил меня умению владеть собой, умению так просто и радушно предлагать и оказывать помощь. А вы знаете, он действительно провел радио в чумы, а теперь работает начальником смены радиоцентра. До армии он едва знал грамоту. Теперь он мечтает о дальнейшей учебе. Если вы увидитесь с ним, пожмите ему руку. Может быть, вы увидите и радиста Ваню. Передайте ему, что мы с Кузьмой Андреевичем вспоминаем о нем. А теперь прощайте, — сказала Галя, вставя. — Добров уже ждет меня. — Она пожала мне руку. — Смотрите, рыбаки заводят сети.
Я глядел вслед удалявшемуся вездеходу. Он то появлялся на бугре, то исчезал в низине. Геологи отправлялись прокладывать дороги в "завтрашний день".
На горизонте горела оранжевая заря, заменявшая в этих широтах ночь.
ОСТАНОВЛЕННАЯ ВОЛНА
Занявшаяся заря отражалась в реке, и вода казалась оранжевой.
На берегу несколько человек заводили сети.
Мой попутчик Нетаев, молодой штурман дальнего плавания, направлявшийся, как и я, на "Георгия Седова", должен был сменить на корабле заболевшего помощника капитана. Нетаев ушел к начальнику аэропорта и долго не возвращался.
Я решил посмотреть на рыбаков и спустился к ним.
Несколько человек тянули сеть по берегу, а их товарищи в брезентовых робах, зайдя в реку по грудь, медленно шли в ледяной воде.
Сеть вытянули на песок. Рыба шевелилась в ней, как живое серебро. Я никогда не предполагал, что на Дальнем Севере ловится столько разной рыбы. Тут и корюшка, и навага, и даже камбала, которая, как мне казалось, живет только в южных морях. Иногда попадалась небольшая безобразная рыбешка. Ее с отвращением выбрасывали обратно в воду. Это морской черт. Он похож на сказочного лешего, только маленький.