А вот эта шкура… Тоже медведица. В тот же раз мы ее во льдах заметили и стали гнать. Вот я говорил, что страху звери не знают. Эта медведица, верно, уже кораблями пуганная была. Никогда не видел я такого ужаса, с каким она удирала. И медвежонок с ней… Скачут через льды, как зайцы. Николай Львович полный ход дал. Корабль настигает зверей, а они мчатся, с льдины прямо в воду прыгают, плывут, как дельфины! В Сухуми я видел дельфинов-то… Потом выскакивают на льдину и опять, как олени мчатся. Потом снова — бултых в воду. Я на носу в кресле сижу, ружье наготове. Куда им, зверям, с кораблем состязаться. Прицелился, ну, прямо, как вот из окошка в собаку. Чик — и перестала медведица плыть. Лапы растопырила и не тонет, мертвая, а не тонет. Я потом и медвежонка прикончил, только мы его вылавливать не стали, некогда было. Или вот еще… Подошла медведица к самому борту…
— Довольно! — вставая, резко сказал Борис Ефимович.
— Что ж так скоро, али угощение не понравилось? — встревожился Суетин. — Да вы ничего и не попробовали! А я сижу, разговорами вас занимаю…
— Мы уже наслушались ваших разговоров. Я получил указание вывезти вас из Арктики, — сухо сказал капитан.
— Это как же так? — оторопел Суетин. — Это по какому такому праву? А маяк?
— За маяком до начала навигации будет следить полярная станция. А вы зимовать в Арктике больше не будете. Понимаете? Никогда больше не будете.
Суетин поднялся, мигая бесцветными ресницами.
— Да вы это что? А полярная надбавка? По какому такому праву меня полярной надбавки лишать? Я сколько лет ее откладываю вместе с жалованием… Питание бесплатное, семейства у меня нет! Но на домик еще не хватает… Я не согласен…
— Вашего согласия никто не спрашивает. Такие, как вы, зимовать в Арктике не будут.
— Это какие же, как я?
— Такие, которые в Арктике пристанища искали, — с гневом заговорил Борис Ефимович. — Необитаемый остров хотели найти в советском море. Чтоб волны до них не доставали. Бежали от этих свежих волн, и хозяйства крепкие бросали!..
— Меня никто не раскулачивал!.. — крикнул, отступая, Суетин. — Я по своей воле хозяйство распродал, в город подался! У меня в анкетах пятен нету! Но я здесь не только что за длинным рублем…
— Да, вы здесь не только за длинным рублем, — брезгливо сказал Борис Ефимович. — Вы сюда от советской жизни бежали. Все мне понятно. Только забыли вы, что и здесь советская земля. И здесь вы чужой и лишний…