Пью бессонную ночь, не пьянея.И с чего бы? – в бокалах не вина,а горчащие пряные травы —или опыт печальный, дорожный…
Буду жить без ненужных сравнений,не кидаясь к иконам с повинной.Снова ночь перед свадьбой. Как странно…Но возможно…
Измена
Всего лишь слово. Резкое, как свет,Нацеленный в глаза,как рокот гулкий,Как нож кривой в оглохшем переулке,Как стылый звон рассыпанных монет,
Как спину рассекающая плеть…Прощёлкал ключ в замке. Уже двенадцать.И – не смотреть в глаза, и – не сорватьсяНа крик,а тихо: «Ужин разогреть?» —Ну, нет так нет… Ещё – не оставатьсяВот так, глаза в глаза… И – не сорватьсяВдрызг, яростно, непоправимо, вдруг…Спасительного телефона круг —А что спасать? Измена – это раб,Убивший господина. Мой корабльИдет ко дну – и прохудилось днище,И паруса уныло ветра ищут,
И духу не хватает на вопрос —Один, решающий… Вдруг – невозвратно?Как жаль себя… Жалеть себя приятноИ унизительно, и муторно до слёз.
А говорят, начните жизнь сначала,Мол, с чистого листа – но разве мало —Порвать, унизить, скомкать чистоту?Откуда взяться чистому листу?!
Не удержаться и не удержать,И жечься о костер, не мной зажжённый,И делать вид… и слепо отражатьТо, проступившее в его лице, чужое,
Пугающее… гуще плен теней,И в складочке у рта застыла резкость…О страшная развилка – неизвестность,Которая известности страшней…
* * *
Наше прошлое: что ж так быстро-то!Помню – пятнами на холсте…Но спасибо за то, что был со мной,что меня, словно песню, выстрадал,что берёг и не звал в постель,
за мальчишескую доверчивость —редкость, право же, мне везёт…За любовь – будто сон о вечности,а не скучненький эпизод.И за ревность – глухую, тайную,пред которой слова бледны,за печальное испытание,за вину мою – без вины…
И разлука. И зов «дождись меня…а иначе дурман и тьма…»От обиды – пока единственной —ты неделю сходил с ума.Откровения телефонные,и пирожные, и кино,и стояния подбалконные —лестно? трогательно? смешно?
* * *
А года обернулись милостью,одарили тебя женой.То, что слабостью раньше мнилось мне,было стойкостью. Ох, родной,не у каждого хватит мужестваспесь и гонор к чертям послав,примириться с любовью дружеской,но не женской – увы, ты прав.
И не ждать откровений радужных —на душе и без них черно.Пусть не любит, но рядом, рядом же! —если большего не дано!Сила – это не шваркать по столу,не срываться на крик и брань.Это бережное и острое:«не обидь её… не порань».
Жду… Покой. Тишина домашняя.День заботами окружён…Ключ в замке. И твоё, всегдашнее,вечно милое: «Здравствуй, жён…»ЖЕНА
Льнёшь, обвиваешь, к телу – прохладный шёлк,Или снисходишь – падшей звездой в ладони,Веки прикрыты, и синий мираж бездонныйТихо погашен… о пушкинская Мадонна,Даже не спрашивай, как я тебя нашёл…
Ангел в своей божественной наготе,Что ей постылый кокон земного платья,Золото нимба – локоны по кровати,Господи, я же ей – даже не в старшие братья! —В папы и в дяди… Строчками на листе,
Красками на холсте – возносить хвалу,Радугой в небесах – только ты не смейся,Брызгами на песке – «навсегда» и «вместе»,Росами по траве – наш медовый месяц…Тихо струится холодный рассвет по стеклу,
Сонные звезды гаснут, лукаво шепчась:Так молода, и пленительна, и беззаботна!Господи, я для неё – прошлогодняя мода!Если когда-то она повстречает кого-то,Если, когда-то… Ревную – уже сейчас.
Господи, это не чувство, скорее – чутьё,Неизлечимая – ненанесённая – рана…Жрица моя… Божество обреченного храма,Нежность моя… Галатея. Оживший мрамор.Господи, слышишь, я просто умру без неё.
Предновогоднее (не дома)
И как будто внутри – хронометр… счёт секунды ведут, хандря. Одноместный безликий номер. Тридцать первое декабря.