Я смотрю на букет, стоящий на буфете. Прелестные цветочки, чудесные оттенки…
— Может, ты опять нездоров? Что на этот раз болит? Голова или живот?
Правда, до чего же красивые цветы. Очень, очень красивые. Снимаю шляпу перед цветочником. Не устаю ими любоваться. И вдруг чувствую близость к природе. Хочется бродить по лесу, собирать полевые цветы, слушать птиц…
— Если у тебя что-нибудь болит, скажи. Ну? Что у тебя болит?
И листья вокруг букета тоже очень мне нравятся: такие свежие, весенние…
— Бенжамен, я с тобой разговариваю!
— Да… Я засмотрелся на цветы… красивый букет.
— Ты не поверишь — цветы прислал Мартен…
Отчего же — поверю.
— Говорит, ему было так у меня хорошо…
И снова верю.
— Ему хотелось отблагодарить. Кажется, он очень рад, что будет со мной работать…
Все еще верю.
— Понимаешь, этот букет — он просто из вежливости, такой знак внимания. Мартен ведь очень хорошо воспитан…
А вот теперь не верю.
— Бенжамен, пока я схожу за Марион, ты, если не очень плохо себя чувствуешь…
— За Марион? Да она же дома! Только что пошла в детскую!
— Ах да! Господи, совсем потеряла голову со всем этим…
С чем — с этим? С цветами? С художником?
— Конечно же, она дома: ты бросаешься к ней, давай я тебя поцелую, давай я тебя приласкаю. А на меня ноль внимания, я для тебя как мебель! Мне необходимо твое внимание. Но у тебя его хватает только для Марион!
Ну и пусть букет подарил недобритый и недоделанный художник, цветы ведь все равно хорошие…
— Да ответь же мне наконец! Уверена, Марион бы ты сразу ответил!
— Беа…
— И не смей называть меня Беа! Ненавижу это имя, сто раз тебе говорила! Беаааа, беаааа… Как баран блеет. Я что, по-твоему, похожа на барана?
На барана или на Барана?
— Беатрис… Не надо ревновать к Марион, это…
— Еще что придумаешь! Вовсе я к ней не ревную. Тебе бы только все упрощать! Ничего тут общего с ревностью. Я счастлива, что тебе нравится возиться с Марион, но и мне нужно внимание. А поскольку тебе не угодно это слышать, ты и считаешь, что я ревную. Все очень просто! Бенжамен! Как я могу ревновать к девчонке?!
— Ну ладно… Тогда расскажи, как провела день…
— О господи, в этом, что ли, внимание! Внимание — это если ты, вернувшись домой, сразу подходишь ко мне, целуешь меня… Внимание — это когда ты заботишься обо мне… И отвечаешь, когда я с тобой разговариваю! И смотришь на меня! А ты глаз не сводишь с этих цветов!
— Да… они красивые.
— Спасибо, уже слышала! А я? Я что — некрасивая?
— Нет, нет… Ты красивая. Ты очень красивая…
Потом…
Потом не помню, как я от нее отделался. Спасся в последнюю минуту, и то лишь потому, что пора было садиться за стол.
Потом ужин. Больше мы о пицце и не заикаемся. Хозяин пиццерии и владельцы собак, привыкшие встречать меня на своем пути, будут по мне скучать… Эстафету принял китаец-кулинар, готовящий блюда на заказ, он доставляет их через пятнадцать минут после звонка. Пока Марион очень нравятся немы и рис по-кантонски. Пока…
Потом вечерняя сказка, болтливый потолок, ручонки Марион, сложенные ладошка к ладошке перед сном, она кладет на них головку, спокойной ночи, детка, до завтра…
А потом мы наедине…
Наедине с Плутархом.
— Бенжамен, я сто раз тебе говорила, что читать в постели вредно. Иди сюда, давай почитаем вместе.
— Мне больше нравится читать в постели.
— Это у тебя что?
Она берет у меня из рук книгу, смотрит на обложку и снисходительно улыбается:
— Ничего себе чтение перед сном! Строишь из себя интеллектуала, Бенжамен?
— Нет, просто хочу почитать эту книжку.
— Ты же сроду не интересовался философией, что на тебя нашло?
— Никогда не поздно исправиться.
— А почему ты купил именно эту книгу?
— Захотелось. Да, кстати, «Писи-каки» в магазине есть.
— Да? Просто уверена была, что ты забудешь! Даже не решилась напомнить, боясь, что опять пошлешь меня к черту, как в прошлый раз с пиццей. Думала, скажешь: иди сама! Ты тогда так больно меня хлестнул — я растерялась… до сих пор не могу опомниться… Чувствую себя такой слабой, уязвимой… Потому что мне нужно твое внимание. Значит, еще есть… А сколько экземпляров?
— Не посмотрел. Как-то не подумал об этом.
На самом деле там только один экземпляр, и я это знаю. Только ей не скажу. Неизвестно, куда это заведет.
— Не знаешь? Или, может, не помнишь сколько?
— Не знаю. Ты же не просила их пересчитывать.
— А тебя обязательно надо просить…