- Нет, отчего же, - ответствовал рыцарь. - Нас двое.
Эдгар еще раз оглядел зал, но, естественно, больше никого не обнаружил.
- На втором этаже или тоже невидимка? - полюбопытствовал он.
- Отчего же? - опять ответствовал мессир. - Я имел в виду вас.
Или это была шутка в духе общества, собиравшегося когда-то за Круглым столом, или мессир старался быть чересчур точным с ответами. Или понимал все слишком буквально.
Эдгар не знал, о чем нейтральном можно еще спросить - ну не говорить же в самом деле о погоде? - а задавать прямые вопросы он как-то не решался.
Некоторое время в зале царило молчание, прерываемое только покашливанием рыцаря. Поскольку над шлемом мессира вздымались роскошные голубые перья, будем называть его Голубым Рыцарем.
Потому что он вполне мог и не быть Ивэйном, Говеном, равно как и Клижесом, Персевалем, Ланселотом и Эскладосом Рыжим. (Других
Эдгар просто не припомнил).
Взгляд Эдгара вновь остановился на фотографии Нейла А. Армстронга и Эдвина Э. Олдрина на фоне лунного отсека "Орел".
- А откуда здесь эти фотографии?
Голубой Рыцарь уронил окурок на паркетный пол и с грохотом придавил подошвой. Усеянные пеплом старинные часы вдруг заиграли, словно разбуженные этим грохотом. Они предупреждали об очередной нанесенной ране. Играли они довольно мелодично и долго, а потом начали бить, и делали это весьма внушительно, так что звякали и качались подвески монументальной люстры и трепетали нежные белые занавески. После шести ударов часы угомонились.
Эдгар не знал, стоит ли повторять вопрос, потому что
Голубой Рыцарь опустил забрало и застыл в обычной позе музейных рыцарей. Вероятно, привык так стоять.
Эдгар, поколебавшись, решил подняться наверх, но у лестницы-спирали с деревянными резными перилами его остановил голос Голубого Рыцаря. Слова из-под забрала доносились невнятно, но достаточно громко.
- Не советую туда ходить, - сказал Голубой Рыцарь и голубые перья над шлемом колыхнулись. - Можете э-э... опоздать на работу.
Предупреждение было вполне аргументированным. Эдгар остановился.
- К тому же телевизор там неисправен, - продолжал рыцарь. - Полетели предохранители. Знаете, всякие там явления. А фотографии, - тут он немного замялся, - н-ну, скажем, оставлены в подарок.
- Кому?
- Мне, естественно.
- А кем?
Рыцарь переступил с ноги на ногу и нервно дернул копьем.
- Послушаете, я же не спрашиваю, кто вы и что здесь ищете? Наконечник копья описал угрожающий круг. - Я же ни о чем не спрашиваю!
Нервы Голубого Рыцаря явно были расшатаны утомительными турнирами. Наверное, часто приходилось играть на выезде при необъективном судействе.
- Извините, - миролюбиво сказал Эдгар.
- Принимается, - пробурчал Голубой Рыцарь.
- Я пойду, - сказал Эдгар.
- Идите, - пробурчал Голубой Рыцарь.
И Эдгар ушел.
Такие вот порой бывают встречи. Вроде и говорили, перебрасывались словами, а содержания никакого. Впрочем, в континууме и не такое случается.
Теперь все-таки сделаем паузу для отдыха - и потом пойдем дальше.
*
В городе обосновались устойчивые сумерки: было не то, чтобы очень светло, но и не так, чтобы очень темно. Источник света невооруженным глазом не наблюдался, а над головой Эдгара простирался потолок с желтоватыми потеками - видимо, соседи сверху как-то ушли, забыв закрыть воду. Вполне обычная для ответственных квартиросъемщиков история.
Эдгар остановился на перекрестке и закурил. Пока он стоит, прислонившись к желто-красной будке городского телефона-автомата и пускает дым в направлении неопознанного летающего объекта, то есть опознанного и нелетающего, то есть вешалки, можно отметить следующее: неоновая вывеска "Комбинат бытовых услуг" загорелась дрожащим синим светом, причем буквы "м" и "т" в слове "комбинат" и буква "л" в слове "услуг" не подавали никаких признаков жизни, а первая буква "ы" в слове "бытовых", напротив, была жизнерадостна до состояния непрерывной пульсации, словно она вообразила себя в некотором роде пульсаром, что, впрочем, никому не возбраняется. Можно ведь выдавать себя за что угодно, если только это не идет во вред окружающим; флюгера на всех зданиях внезапно как по команде повернулись на сто восемьдесят градусов, что совпало по времени с собачьим лаем на лестничной площадке. Следует подчеркнуть: совпало по времени, а не по причине собачьего лая, потому что вышеуказанный лай мог и не быть причиной подобного поведения флюгеров; на фоне обойного горизонта по направлению к кухне над городом проследовал летательный аппарат в форме перевернутой вверх дном тарелки.
Эдгар огляделся, ступил на булыжную мостовую и двинулся к домику с пульсаром в виде буквы "ы". Осматривался он не зря - над мостовой с двух сторон тянулись знакомые троллейбусные провода, а вдоль тротуара стояли бетонные столбы, предназначенные для крепления вышеуказанных проводов. Хотя наличие проводов и столбов еще не говорит о безусловном наличии троллейбусов.
За стеклянной дверью висела табличка "закрыто", но дверь была не заперта и Эдгар вошел и очутился в обычном приемном пункте службы быта, перегороженном барьером. Через барьер могли дуэлировать клиенты и обслуживающий персонал.
Посетителей ожидали обшарпанные кресла и столик с тремя потрепанными журналами, а также перечень услуг в лакированной рамке под стеклом, косо распятый на гвозде в двух с половиной метрах от покрытого желтым линолеумом пола. За барьером стоял стол с канцелярскими книгами и ворохом квитанций и шариковой ручкой, привязанной к гвоздику в барьере леской, вполне подходящей для ловли кашалотов, на стене висел календарь Аэрофлота; в одном углу стояла очередная желто-красная будка телефона-автомата, в другом сейф, оклеенный фотографиями киноактеров, а рядом с сейфом - небольшой электрокамин на колесиках. Приоткрытая дверь вела в неведомые глубины комбината бытовых услуг.
Эдгар потянул леску и, выудив ручку, громко постучал по барьеру. Это подействовало, потому что вскоре за приоткрытой дверью послышались шаги, под потолком зажглись лампы дневного света и в помещение вошла Юдифь. Складывалось впечатление, что она совсем недавно покинула родную Ветилую и поступала на работу на комбинат бытовых услуг, потому что на ней было то самое платье, в котором ее изобразил Джорджоне да Кастельфранко, а женщины, как известно, не любят долго носить один и тот же наряд. Меч, которым она успокоила Олоферна, вероятно, остался в подсобке. Здесь Юдифь уже успела обзавестись красными домашними тапочками с кокетливыми пушистыми шариками.
- Читать умеете? - нелюбезно осведомилась Юдифь, не глядя на
Эдгара и невольно подтверждая расхожее мнение о том, что там, где кончается культура поведения, начинается культура обслуживания.
- Собственно, я только... - начал Эдгар, но палец Юдифи неумолимо указал на перечень услуг под потолком. Олоферну в свое время явно не повезло.
Эдгар обладал достаточно хорошим зрением для того, чтобы разобрать нижние строчки перечня, отпечатанного на машинке со скверной лентой.
"Прием надежд. Чистка душ. Охлаждение сердец.
Ремонт воображения. Разговор с Марсианским Сфинксом".
Последняя услуга его заинтересовала. Он повернулся к Юдифи и обаятельно улыбнулся.
- Хотелось бы поговорить со Сфинксом.
Юдифь почему-то немного смутилась, но, взглянув на Эдгара, тоже улыбнулась и легким движением пригладила каштановые волосы. Контакт был налажен. Она быстро отодвинула стул, села к столу и бисерным почерком заполнила квитанцию. Эдгар любовался ее ровным пробором, гладким лбом и нежными округлыми плечами.
- Вообще-то у нас перерыв, - напевно пояснила Юдифь, подавая квитанцию. - Но ведь не клиент для нас, а мы для клиента, правда? Тем более, до открытия всего семь минут. Распишитесь, пожалуйста.
Она ласково улыбалась Эдгару и оставалось только предполагать, прошла ли она соответствующую подготовку перед работой на комбинате бытовых услуг или... Эдгару хотелось именно "или". Он расписался и вынул бумажник, но Юдифь подняла руку.